Этика без дураков. Циничные наблюдения, страшные теории и эффективные практики

Онтологическая скука. – Самая ужасная вечеринка. – Нас сносит в минус. – Волшебник с подвохом. – Бежать, чтобы остаться на месте.

Время жизни, как сказали бы экономисты, имеет убывающую предельную полезность.

Точнее, даже хуже. Убывание полезности таково, что все может скатиться во вредность.

У философа Александра Пятигорского была фраза: «Скука носит онтологический характер». Я не знаю, что имел в виду Пятигорский, но готов подписаться.

Обида, злость, неприятное чувство при неудаче – примерно понятно, что с этим делать. Но скука фундаментальна. Если нам что-то надо и этого нет (денег, любви, признания), ситуация поправима. Но если нам ничего не надо – что тогда?

Сравним ситуации. Парень приходит на вечеринку, ему нравится девушка, он ей нет, ситуация болезненно переживается. Что с этим делать? Сразу будет ворох советов, так ведь? От того, как добиться данной девушки, до того, как добиться другой или вообще заняться чем-то другим. Главное – снять эту болезненность (романтики, придающие этой боли ценность, могли бы назвать ее «несчастная любовь»). Рано или поздно страдание будет снято. Случай еще проще: наш парень приходит на вечеринку и понимает, что плохо одет. Возьми денег, сходи в магазин, оденься хорошо. Или забей на это. Вот другая беда – наш герой чувствует, что перебрал. И снова будет куча советов, что делать с алкогольной интоксикацией, но даже если ничего не делать – само пройдет. Хуже с алкогольной абстиненцией, но те, кто допивается в своей жизни до абстиненции, и сами обычно знают, что с этим делать (главное – это тоже пройдет, хоть и занимает больше времени).

Теперь на фоне этих мелких невзгод представим настоящую проблему. Наш парень приходит на вечеринку и понимает, что ему там ничего не надо. Ни поговорить, ни выпить, ни девушки. Вокруг нет ничего, что вызывало бы желание и намекало на цель. Но покидать пределы вечеринки нельзя. Во Вселенной исчезли все варианты, кроме того, что происходит здесь и сейчас, давай-ка будь счастлив с этим. А вот не получается. И никаких советов, что с этим делать.

Так же и наша жизнь.

Как правило, ценность происходящего падает по мере повторения.

Первая в жизни зарплата – событие, сотая – уже рутина. Вторая в жизни доза любого наркотика (от пива до… подставьте что угодно на ваше усмотрение), как правило, радует, иначе в мире не было бы наркоманов. Пятисотая доза по счету – рутина, если не проблема, хуже сотой зарплаты. Если вы замените вредные привычки сколь угодно полезными, с ними будет та же история. От книжки до пробежки – в тысячный раз это уже немного не то. Если найдется счастливец, получающий все большее впечатление-удовольствие с каждой новой книжкой (прогулкой, сексом, бутылкой виски, заработанным миллионом), он редок, с чем его и поздравим. Если у него получилось, это не технология, которой можно поделиться со всеми.

У большинства скорее по-другому. Если новый год максимально похож на предыдущий и тот обладал субъективной полезностью, в новом году ее будет меньше. Я специально заменил слово «радость» экономическим термином…

Можно заметить, что ценность нашей жизни инфлирует, но все еще хуже.

Инфляция – это умножение на некое число меньше единицы. Если у вас есть 1000 рублей, а в стране годовая инфляция 10 %, через год у вас будет уже 900. Через десять лет теми же темпами – всего 348 рублей с копейками. Но даже с годовой инфляцией 100 % ваши денежные активы не станут отрицательными, превратившись в долг. А ценность жизни – станет.

В ее случае скорее происходит не умножение на понижающий коэффициент (например, 0,97 для средней за XX век инфляции доллара США в 3 % годовых), а отрезание кусочка. Образно говоря, если бы ценность была пачкой денег, от начальной суммы 1000 долларов отнимали бы 30 долларов ежегодно. Поначалу кажется, что это одно и то же. Через год действительно одно и то же. 970 долларов будет в обоих случаях. Но первый процесс своим пределом имеет ноль, а второй бездну. Умножая субъективную полезность на 0,97, мы скатимся от любого счастья к мелким, еле уловимым радостям жизни, но все равно останемся «в плюсе». Отнимая каждый год небольшой кусочек, мы имеем тренд, уходящий в отрицательную бесконечность.

Представим, что некто волшебный предлагает нам на выбор мгновенную смерть или вечную жизнь. С условием, что она будет совсем вечная, там не будет кнопки «выключить». Уточним, что, когда люди мечтают о бессмертии, у них все-таки мысленно остается эта кнопка. Бессмертие – это лишь «я не умру от болезней и старости», но «меня можно убить» и уж тем более «я могу убить себя сам». В таком виде это великий подарок, кто бы спорил.