Этика Нового Завета

Вторая версия: porneia - это не супружеская измена, а добрачная сексуальная связь. В данном случае оговорка относится к ситуации, описанной во Втор 22:13-21, где муж обнаруживает, что его невеста не девственна.[22] При таких обстоятельствах Второзаконие предписывает смертную казнь, но на практике мужчины могли просто отпускать женщину, как в Мф 1:19, где Иосиф решает по-тихому отпустить беременную Марию. Вторая версия способна объяснить, почему не использовано понятие moicheia. Однако, как мы уже говорили, выбор слова porneia легко может объясняться стремлением к широте формулировки. В любом случае непонятно, почему Матфей считает развод допустимым на основании добрачного блуда, но не на основании супружеской измены.

Третья версия: porneia - это брак внутри степеней родства, запрещенных еврейским Законом (Лев 18:6-18)[23]. (Эта версия получила особую популярность среди католических экзегетов.) В таком случае porneia - перевод еврейского понятия zenut, которым раввины обозначали подобные незаконные союзы. В эллинистическом мире их разрешали, но евреи видели тут инцест. Соответственно, могла возникнуть проблема в связи с прозелитами в иудаизм или язычниками, обращенными в христианство, которые уже находились в браке со слишком близким родственником. По мнению некоторых исследователей, апостольский указ в Деян 15:28-29 основан на законах Лев 1718, причем запрет на porneia относится к инцестным бракам, запрещенным в Лев 18. Тогда Матфей со своей оговоркой просто следует апостольскому указу, разрешая расторгать инцестные браки. Как пытаются доказать сторонники данной гипотезы, оговорка была особенно важна, поскольку община Матфея миссионерствовала язычникам: без соответствующих ограничений не могло быть братского общения между иудео-христианами и языкохристианами. Сила третьей версии, в частности, состоит в том, что она делает учение Иисуса строже школы Шаммая: брак нельзя расторгать даже из-за супружеской измены; аннулировать можно лишь браки, априорно запрещенные Законом. Третья версия хороша тем, что она утверждает (porneia действительно может относиться к инцестным бракам), но проблематична тем, что она отрицает (допустимость развода из-за прелюбодеяния). Против нее можно выдвинуть следующие возражения.

1) Лев 18 запрещает не только инцест (18:6-18), но и сексуальную связь во время менструации, супружескую измену, гомосексуализм и скотоложство (18:19-23). Поэтому, даже если porneia в апостольском указе содержит отсылку к Лев 18, нет оснований ограничивать значение данного термина инцестным браком; он представляет собой общее обозначение различных сексуальных грехов, описанных в Кодексе святости (Лев 18-20).

2) Согласно богословской программе Матфея, Иисус зовет учеников к более высокой праведности, чем та, которую предписывает Закон. Поэтому было бы странно, если бы евангелист терпимо относился к прелюбодеянию. Правильно говорит Роберт Гюлих: «Как могут община или евангелист, взыскующие более строгого, чем раввины, соблюдения Закона, требовать развода в случае запрещенных браков (Лев 18:6-18), но исключать прелюбодеяние, за которое в Ветхом Завете полагалась смертная казнь... и за которую раввины назначали развод?»[24]

3) Любая интерпретация оговорки должна отдавать должное самому общему смыслу слова porneia в греческом узусе I века. Так обозначалось всякое неправильное сексуальное поведение. И если непосредственный контекст не дает веских оснований для сужения смысла, в понятии porneia следует видеть всеобъемлющую формулировку, а не terminus technicus для какого-то отдельного греха.

Поэтому, скорее всего, Матфей оставляет дверь открытой для развода на основании самых разных видов сексуальной безнравственности. В любом случае перед нами процесс адаптации, обусловленной практическими соображениями. Матфей опять предстает перед нами как церковный политик, стремящийся примирить различия, найти равновесие между строгостью и милостью, требованиями ученичества и повседневными реалиями.

В соответствии с традицией своей общины Матфей дает практическое наставление, позволяющее решать актуальные проблемы порядка[25].

Какие именно то были проблемы, мы не знаем. Шла ли речь о языкохристианах, еще до обращения вступивших в брак со слишком близкими родственниками? Или, как предполагает Коллинз, Матфей пытался «успокоить совесть» иудеохристиан, которые ранее, в соответствии со своим пониманием Закона, развелись с женами за прелюбодеяние?[26] А может, ему просто не верилось, что Иисус мог привязать христианских мужей к своим неверным женам... Как бы то ни было, матфеевская оговорка - отражение процесса нравственного размышления, в котором радикальное представление Марка о браке как неразрушимом единстве смягчается с целью создания правила, работоспособного в общинной жизни.