Этика Нового Завета

Ученые неоднократно об этом спорили. На протяжении целого поколения большинство исследователей склонялись к выводу Ханса Концельмана[26]: Лука пишет апологетику, желая представить христиан законопослушными гражданами, а всю смуту объяснить ложными обвинениями в адрес Церкви со стороны евреев. Однако против этой точки зрения были выдвинуты серьезные контраргументы - сначала Ричардом Кассиди, а затем и исследователями Луки[27]. Кассиди видит в Иисусе социального диссидента, который не призывал к насилию, но представлял для Римской империи потенциальную опасность «примерно того же толка, что и Ганди - для британского владычества в Индии»[28]. Кассиди отмечает: Иисус заботился об изгоях общества, осуждал богачей, обличал несправедливость и угнетение, призывал людей строить социальные отношения на служении и смирении, а также был против насилия. С учетом этих факторов Кассиди делает следующий вывод относительно образа Иисуса у Луки: Иисус не представлял собой для римского владычества угрозы того же типа, что зелоты или парфийцы. Однако Его угроза была не менее опасна...Проповедуя принципиально новые социальные отношения и отказываясь подчиниться существовавшим политическим властям, Иисус указал путь к социальному порядку, при котором ни римляне, ни другие угнетатели не смогут иметь власть[29]. Концельман и Кассиди напоминают нам о необходимости интерпретировать эти тексты в их специфическом историческом и политическом контексте. Более чем какой-либо другой новозаветный автор Лука старается поместить события, о которых он рассказывает, в контекст общей мировой истории. Например, рождение Иисуса он датирует временами императора Августа и правления Квириния в Сирии (Лк 2:1-2)[30]. О начале проповеди Иисуса он сообщает, что это произошло «в пятнадцатый год правления императора Тиберия» (3:1). Лука неоднократно (особенно в Деяниях) упоминает имена правителей и чиновников. Согласно Деяниям, в речи перед римским правителем Фестом и царем Иродом Агриппой II Павел, рассказав о своей деятельности, сказал: «Ибо знает об этом царь...ибо не в углу это происходило» (26:26). Иисус проповедовал публично, и возникновение Церкви произошло на виду у людей... Естественно задать вопрос: как Лука мыслил взаимоотношения между Церковью и политическими властями? Концельман и Кассиди делают слишком далеко идущие выводы из ограниченного числа фактов, имеющихся в нашем распоряжении, и не вполне объективны в подборе этих фактов. Однако они ставят важные вопросы, которые мы не можем обойти стороной.

Об ответе Иисуса на коварный вопрос о подати императору (Лк 20:20-26) много спорили. Однако мы мало что можем сказать здесь определенного. Согласно традиционному христианскому толкованию, Иисус молчаливо признает право правителя взимать налоги. Отсюда нередко выводили теорию «двух царств» и разделения между секулярной и религиозной сферами. Однако это толкование нельзя считать удовлетворительным. Оно не объясняет, почему враги Иисуса были «изумлены» Его ответом и замолчали. Если Иисус просто хочет сказать: «Да, платите подать кесарю», тогда они поймали Его в ловушку! Тогда они могут обвинить Его в приспособленчестве (непопулярном в народе), а также в противоречии Его же собственной проповеди о Царстве Божьем. (Не будем забывать: во времена Иисуса понятие «Царство Божье» имело мощный политический смысл. Если человек проповедовал Царство, то в его словах слышали весть о восстановлении Израиля после угнетения другими народами[31].) Если вглядеться в данный отрывок повнимательнее, то увидим: своих вопрошателей Иисус смутил сокрытым в Его вопросе призывом задуматься: что на самом деле принадлежит Богу?

Мы лучше поймем, как Лука смотрел на политическое призвание Церкви, если изучим отрывки Деяний, повествующие о взаимоотношениях Церкви с политическими властями. Конечно, для обстоятельного анализа у нас здесь нет места, но ключевые моменты мы все же отметим. С одной стороны, многое вроде бы подтверждает вывод Концельмана: Лука обычно рисует римских чиновников людьми, желающими поступить с христианами честно и непредвзято; апостолы же к мятежу против империи не призывают. С другой стороны, небезосновательны и суждения Кассиди: раннехристианская община то и дело нарушает общепринятые нормы и действует вопреки существующему социальному устройству.

В Деян 4 Петр и Иоанн вступают в конфликт с еврейскими властями в Иерусалиме. Совет, включающий правителей, старейшин и книжников, наряду с первосвященником и первосвященнической семьей, арестовывают их, а затем требуют не говорить и не учить во имя Иисусово. Апостолы открыто отказываются подчиниться:

Рассудите, справедливо ли перед Богом слушать вас больше, чем Бога? Ибо не можем не говорить о том, что видели и слышали (Деян 4:19-20).

Затем Петра и Иоанна отпускают. Обратим особое внимание на реакцию собравшейся общины. Лука передает длинную молитву общины (видимо, совместную):