Этимологии. Книги I–III: Семь свободных искусств

(16) Следующая — эпихирема (epichirema), ведущая рассуждение пространнее и совершеннее, чем [простые] риторические силлогизмы, и отличающаяся от диалектических силлогизмов распространенностью и долготою, поэтому она используется риторами[284]. Она же бывает трех видов: во-первых, трехчастною, во-вторых, четырехчастною, в-третьих, пятичастною. (17) Трехчастный эпихирематический силлогизм состоит из трех членов, то есть: предпосылки, прибавления и заключения. Четырехчастный — тот, который состоит из четырех членов: во-первых, предпосылки, во-вторых, прибавления, в третьих, одного примера, связанного с предпосылкою или прибавлением, и заключения. (18) Далее, пятичастный — тот, который состоит из пяти членов: во-первых, предпосылки, во-вторых, примера к ней, в третьих, прибавления, в четвертых, примера к нему, в пятых, заключения. [Например,] Цицерон в «Риторике» говорит так: «Если обсуждение и доказательство — роды дел, они не могут правильно считаться частями какого-либо рода дела. Одна и та же вещь может быть либо род, либо часть, но не может быть в одно и то же время родом и частью» (Cic., De inv., I, 12), или иначе: [силлогизм является эпихиремою], поскольку скрываются части этого силлогизма.

Глава X. О законе

Закон есть постановление народа, которое нерушимо установили в роде и плебеи. Ведь то, что приказал царь или император, называется постановлением или эдиктом[285]. Установление, равным образом, является двояким — то в законах, то в обычаях. Между законом же и обычаем есть то различие, что закон — писаный, а обычай — это проверенное древностью обыкновение, или неписаный закон. Ведь закон (lex) получил название от зачитывания (legenda), ибо он записан.

(2) Обычай (mos) же есть длительное обыкновение, равным образом извлеченное из [предшествующих] обычаев[286]. Обыкновение (consuetudo) же есть некое право, установленное обычаями, которое признается вместо закона, когда последний отсутствует. Разве отличается [оно] от писанного закона, не устанавливается ли обдуманно, ведь и закон предлагается рассудком? (3) В свою очередь, если закон утверждается рассудком, то законом будет все то, что уже было прежде установлено рассудком, по крайней мере то, что будет согласовываться с религией, что будет открыто наукою и что будет полезно для благосостояния [граждан][287]. Названо же оно обыкновением (привычкою), поскольку всеми обыкновенно используется [в повседневной жизни].

(4) Всякий же закон или нечто разрешает, как «храбрый муж да получит награду», или запрещает, как «никому не должно искать супружества со священными девами»[288], или карает[289], как «кто организует убийство, да поплатится головою»[290]. (5) Созданы же законы для того, чтобы человеческое дерзновение сдерживалось страхом перед ними, чтобы честность была невредимою среди бесчестных людей и чтобы у самих бесчестных людей способность к преступлению была обуздываема страхом наказания. Ведь законы наградою или карою умеряют жизнь человеческую. (6) Пусть же закон будет достойный, справедливый, [созданный] по возможности, по природе, по обычаям отечества, по необходимости, соответствующий месту и времени, полезный, а также явный; пусть он не содержит чего-то темного, [служащего] для обмана [простаков], [пусть он] будет написан не в угоду какому-то частному человеку, но для пользы всех граждан.

Глава XI. О сентенции

Сентенция (sententia) есть сказанное безлично, как:

...Ведь в наши дни
раболепие — друзей, правда ненависть родит
(Тег., Andr., 68–69).

Если сюда приложить лицо, то будет хрия (chria), как «Ахилл уязвил Агамемнона правдивою речью» или «Митрофан[291] снискал милость Митридата услужливостью». (2) Ведь между хрией и сентенцией есть та разница, что сентенция произносится без [указания] лица, а хрия, [напротив,] никогда не высказывается без лица. Поэтому, если к сентенции прикладывается лицо, будет хрия, если отнимается — будет сентенция[292].

Глава XII. О доказательстве и опровержении

Доказательство (catasceua)[293] есть подтверждение положения, а опровержение (anasceua)[294] есть обратное предыдущему. Ведь оно заявляет, что не было или нет того, что, как утверждалось, произошло или было сделано, или сказано, как если кто станет отрицать, что химера существовала, или будет доказывать ее существование. (2) Между ними и тезисом есть то различие, что тезис (thesis), хотя и сам содержит обсуждение обеих сторон [дела], но является как бы некоторым размышлением о неясной вещи или уговариванием [в пользу той или иной стороны]. Доказательство же и опровержение по большей части касаются вещей, которые не являются [просто] правдоподобными, но предлагаются в качестве истины.

(3) Опровержение, прежде всего, делится на [обличение в] неподобающем и лжи.