Этюд багровых вод

Эффи закрыла глаза. Перед мысленным взором вновь и вновь менялись снимки, все больше раскрывался атласный халат, подставляя обнаженные груди девушки холоду комнаты. Дрожащие руки снова сжимали письма, и в памяти всплывали торопливые каракули Мирддина: «Моя ловкая, умная девочка…», «Моя глупая, прелестная девочка…», «Моя красивая, порочная девочка…».

«Назови ее по имени!» – хотелось крикнуть Эффи. Но кому? Мирддин умер. Девушка, вероятно, тоже. Дочь Блэкмара. Трофей Мирддина. Она затерялась во времени, как те затонувшие церкви.

За все время, проведенное в Хирайте, Эффи так и не услышала звона колоколов.

Внезапно она расплакалась. Защипало нос, глаза наполнились соленой влагой, и из горла вырвался сдавленный всхлип. Эффи тут же зажала рот рукой, пытаясь заглушить звук, чтобы не отвлекать Престона, однако ей не удавалось выровнять дыхание и унять стекающие по щекам слезы.

– Ох, Эффи, – пробормотал Престон и остановил машину у обочины. – Прости. Хуже всего, когда разочаровываешься в героях, да?

– Я не знала, что Мирддин был твоим героем. Думала, он тебе не нравится.

– Нравится, – возразил Престон. – Точнее, нравился. Мне по-прежнему близки слова, которые приписывают его перу. Мне импонирует, что он писал о смерти как об умирании. Он говорил о смертях, что длятся годами, прямо как Наводнение… Ну, неважно. Те слова все еще что-то значат, даже если Мирддин их не писал. А может, наоборот, даже если писал.

Вокруг машины ложились волны тьмы.

– Просто… Престон, я читала «Ангарад» сотню раз, – сказала Эффи. – Сам знаешь, я могу процитировать ее слово в слово. Меня спасла именно вера в то, что написал Мирддин – или не написал. Каждая история – ложь, верно? Но если рассказ о девушке, похищенной Королем фейри, которая побеждает его благодаря уму и храбрости… Если это неправда, тогда все, во что я всегда верила, тоже ложь. Ты сказал, что Король фейри был злодеем и никогда не любил Ангарад. Похоже, ты не ошибся.

– Эффи, – выдохнул Престон, но больше ничего не добавил.

– Короля фейри вообще не существует, – продолжила она. Произнесенные вслух слова пугали и смыкались вокруг, словно стены. – Я думала, «Ангарад» – это древняя история в новом изложении, а Мирддин – загадочный гений, волшебник, как и остальные Спящие. Но он лишь развратный старик, а книга – хитроумная попытка издателя заработать деньги. В ней нет никакой магии. По крайней мере, больше нет, потому что я перестала в нее верить. Теперь это просто еще одна ложь.

Сколько раз она листала «Ангарад», пытаясь проникнуть в тайны истории, и с замиранием сердца понимала, насколько жизнь героини отражала ее собственную? Сколько ночей она провела с железом и рябиной, сквозь полузакрытые веки глядя на Короля фейри?

Все это была лишь выдумка. Она – сумасшедшая девчонка, чьему разуму нельзя доверять, как и говорили мать с доктором, все профессора и мастер Корбеник.

Не существует ни фейри, ни магии, а мир банален и жесток – вот истинная правда, от которой она пыталась уклониться всю свою жизнь.

Пожалуй, Эффи стоило смутиться, ведь она совсем расклеилась, всхлипывала не переставая, а глаза по-прежнему туманили слезы. Но Престон лишь нахмурился, с беспокойством глядя на нее, а потом снял пиджак и протянул его Эффи.

– Вот, возьми, – сказал он. – Извини, у меня нет салфеток.

Дурацкая ситуация. Эффи высморкалась в рукав.

– Почему ты так добр ко мне?

– А почему бы и нет?

– Потому что я вела себя с тобой ужасно. – Эффи издала жалкий смешок. – Доставала тебя, просто чтобы досадить, пыталась лезть в душу, вела себя глупо…

– Ты слишком строга к себе. – Престон повернулся на сиденье, и теперь они сидели лицом друг к другу. – Бросать мне вызов – не значит доставать. Я не всегда прав. Порой я заслуживаю встряски. И менять свое мнение вовсе не глупо. Это просто значит, что ты узнала новое. Каждому случалось передумать, это нормально. Лишь упрямые, невежественные ослы до последнего стоят на своем. Текущая вода – символ здоровья, стоячая означает болезнь, загнивание.

Эффи вытерла глаза. Она все еще не пришла в себя, но сердце уже билось почти в нормальном ритме.

– А кто из героев разочаровал тебя?

Престон устало вздохнул. Подобный вздох вполне мог бы принадлежать кому-то втрое старше его.

– Я ведь говорил, что мой отец умер. Что ж, многие люди лишились отцов, вряд ли в этом есть что-то необычное. Но обстоятельства смерти… хуже и не представить.

– Ты не обязан говорить об этом, – быстро произнесла Эффи. Услышав печаль в его голосе, она пожалела, что вообще спросила.