Этюд багровых вод

– Эффи, – серьезно сказал Престон, поднимаясь с дивана. – Ты побледнела. Присядь, пожалуйста.

Она не спорила. Борясь с подступающей тошнотой, Эффи позволила усадить себя на диван. Престон опустился рядом с ней, и пусть не прикасался, она ощущала жар его тела и видела маленькие бороздки, оставленные очками на переносице. Ей все еще хотелось спросить, болят ли они. Или, может, болели поначалу, но сейчас он настолько привык, что уже не замечал?

– Прости, – тихо сказала она. – Все хорошо. Я просто давно не ела.

Сумасшедшая девчонка, как и сказал доктор. В это всегда верила мать, об этом шептались в коридорах студенты. Она пыталась отдышаться, жадно глотая воздух. Напряженный Престон сидел рядом, сжимая и разжимая руки на коленях, словно бы хотел прикоснуться к ней, но не осмеливался.

В конце концов Эффи подняла голову.

«Хватит, – вновь твердо велела она себе. – Это неправда. Все ненастоящее».

– Ты сказал, что раздобыл фотографии? – выдавила она.

– Да, – поколебавшись, произнес Престон. Кажется, он все еще беспокоился. – И вот что я еще подумал. Если фотографии в самом деле были сделаны на этом диване, значит, дочь Блэкмара побывала здесь, в Хирайте. Таким образом, их роман длился больше года. Ведь Блэкмар сказал, что Мирддин переехал сюда лишь после публикации «Ангарад».

Эффи задумалась. Головокружение еще не прошло, телу доверять было нельзя.

– Значит, та запись в дневнике, где Мирддин упоминает, что Блэкмар привез рукопись… Он имел в виду квартиру в Сифаддоне? – нахмурилась она.

– Наверное. Я уже не знаю, что и думать. Может, на самом деле Блэкмар просто слегка отредактировал рукопись, а потом вернул ее Мирддину, чтобы отправить в «Гринбоу»? Вполне обычная практика. Но почему тогда при любом упоминании дочери и «Ангарад» Блэкмару становится не по себе? Он даже вспотел, когда ты начала расспрашивать Марлоу. Все это крутится в голове, и я листаю дневник Мирддина… Но все равно чего-то не хватает…

– Престон, – перебила его Эффи. – Нам нужно попасть в подвал.

Образ Янто в голове натолкнул на мысли о ключе, а потом в памяти всплыла темная запертая дверь, гниющее дерево, испещренное белыми ракушками. Она вспомнила воду, неспокойную, такую черную, что она скорее походила на пол, на твердую корку, которую придется проломить, чтобы попасть внутрь.

А потом на ум пришла собственная теория, слишком эфемерная, чтобы озвучивать ее вслух, и разум заработал в тишине, как проигрыватель в пустой комнате. Эффи вспомнила девушку на фотографиях, ее отсутствующий взгляд. Не пустой, как она думала вначале. Просто девушка отстранилась от собственного тела, и пока камера Мирддина мелькала над обнаженной грудью, дух блуждал где-то в другом месте.

Эффи хорошо знала этот трюк, он был сродни магии. Если хорошенько постараться, можно даже поверить, что холодный, заурядный мир остался где-то далеко.

– Мы не можем туда спуститься… – Престон сильно побледнел. – Все затоплено. Мы даже не знаем, есть ли там что-то полезное…

– Нужно попытаться, – настаивала Эффи. – Что нам еще остается? Надвигается буря, и у нас нет выбора.

– Сперва надо добыть ключ, а это уже целая проблема, – глубоко вздохнув, сказал Престон. – Но что дальше? Плыть в темноте, пока на что-нибудь не наткнемся? Оно вполне может оказаться слишком тяжелым и утянуть нас на дно. Отличный способ утонуть.

В голосе отчетливо слышалась дрожь. Эффи заметила, как он сжал кулаки.

– Ты боишься? – хмуро спросила она.

– Утонуть? В темноте? Да. Вполне разумная реакция, – заметил Престон.

«Гидроцефалия. Вода в мозгу». Неудивительно, что он боялся.

– Тогда пойду я, – предложила она. – А ты просто подержишь фонарик.

– Эффи, это безумие. У нас даже ключа нет.

– Я смогу его достать, – заверила она. И пусть разум отчасти противился этой мысли, Эффи верила, что так нужно. – Обещаю, что справлюсь. А потом поплыву. Я не боюсь утонуть.

Эффи не шутила. Впрочем, наверное, под водой, когда легкие горят от нехватки воздуха, а свет медленно угасает над головой, она бы испугалась, но в абстрактном смысле утопление ее не пугало.

На самом деле Эффи не боялась смерти. Она представляла ее последним, мастерски исполненным актом бегства. Если верить Янто, утопление казалось не слишком легким способом уйти, однако, если она окажется в воде, это уже не будет иметь никакого значения. Страх и боль можно пережить, если знать, что они рано или поздно закончатся.

– Прекрати, – бросил Престон. – Просто… хватит вести себя безрассудно. Знаешь, какова твоя единственная ужасная черта? Ты выпрыгиваешь на ходу из машин и ныряешь в темную воду.

Престон явно сердился, как вчера на приеме, столкнувшись с Марлоу, однако теперь его злость была какой-то другой, напряженной и отчаянной.

Эффи потрясенно замолчала, пытаясь осознать сказанные им слова, а потом стряхнула их с себя, будто капли той самой темной воды.