Этюды о гуманитаризации образования

Известная пословица гласит, что «повторение — мать учения». Академик А. Н. Несмеянов как-то шуточно высказался, что «повторение — мачеха учения». Но есть повторы, которые имеют различный смысл. Приведем в качестве примера стихотворение А. С. Пушкина:

Я Вас любил: любовь еще, быть может,
В душе моей угасла не совсем;
Но пусть она Вас больше не тревожит;
Я не хочу печалить Вас ничем.
Я Вас любил безмолвно, безнадежно,
То робостью, то нежностью томим;
Я Вас любил так искренне, так нежно,
Как дай Вам бог любимой быть другим.

В этом стихотворении фраза «Я Вас любил» звучит трижды, но нет повторения мысли. В первый раз она дана как констатация, относящаяся к прошлому, во второй раз с нее начинается новая мысль о чувстве, безнадежном и безмолвном, в третий раз она открывает сравнение.

Другой пример повтора — в прозе Л. Н. Толстого — связан с мучительными рассуждениями Анны Карениной в предсмертный час: «Да, очень беспокоит меня, и на то дан разум, чтобы избавиться, стало быть, надо избавиться. Отчего же не потушить свечу, когда смотреть больше нечего, когда гадко смотреть на все это? Но как? Зачем этот кондуктор пробежал по жердочке, зачем они смеются? Все неправда, все ложь, все обман, все зло!..»

Одни и те же слова (избавиться, смотреть, зачем, все) передают волнение, смятение, лихорадочный поиск выхода из создавшегося положения. Каждый знает, что если какое-нибудь слово без изменения интонации повторять много раз, то оно теряет свой смысл, а если это нелепость, то может вызвать смех.

Ш. Монтескье писал: «Когда безобразие для нас неожиданно, оно может вызвать своего рода веселье и даже смех».

В ряде случаев повторение, будучи к «месту», бывает вполне уместным.

Так, князь Мещерский В. П. во время банкета задал вопрос с претензией на остроумие: «Господа, какая разница между господином Дорошевичем и публичной женщиной?» (Дорошевич — редактор петербургской газеты «Русское слово»).

И сам же ответил: «Дорошевич получает деньги за слово, а публичная женщина за ночь».

Через некоторое время В. М. Дорошевич повторил вопрос: «Какая разница между публичной женщиной и господином Мещерским?» Присутствующие недоуменно пожимали плечами, удивляясь неоригинальному способу парирования. Сделав паузу, Дорошевич ответил: «Господа, вы не знаете? Я тоже не знаю».

Указанные повторы помогают нам лучше уяснить тему, замысел, поступки героев.

На частом повторении основан принцип коммерческой рекламы.

Франциск Сарсей на примере таблички с надписью: «Самый лучший шоколад — это шоколад Перрон» — проанализировал процесс образования убеждения:

в первый день думаешь: не попадусь на удочку;

на второй день думаешь, что этот шоколад может быть не хуже других;

на третий день правильно думаешь, что для формирования мнения необходимо купить и попробовать шоколад;

на четвертый день уже утверждаешь, что это действительно самый лучший шоколад.

Так возникает убеждение, которое иногда сохраняется надолго, а может быть, на всю жизнь.

В связи с этим отметим привычку «панургова стада» (эпизод из романа Ф. Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль»), в котором Панург бросил с корабля в море барана, и за ним устремилось за борт все стадо.

Продолжив, отметим, что многие люди страдают комплексом Епиходова (чеховский персонаж), т. е. на их долю приходятся разные мелкие и крупные несчастья. Считают, что причиной являются однажды появившиеся и затем закрепившиеся формы поведения в конфликтной ситуации, враждебность, страх, ощущение угрозы (см. с. 283). Интенсивность и длительность этих переживаний формируют оборонительную реакцию, влияющую на характер мыслей, чувств и поступков человека. Состояние постоянной обороны, отнимая массу сил, делает человека потенциальной жертвой собственного страха и может привести к возникновению тех конфликтов, которых, собственно, он и боится.

Отмеченное подтверждает теорию, согласно которой жертва несет свою долю вины в преступлении, — она как бы провоцирует преступника (Мед. газ. 1987. 2, дек.).

Иезуитское же правило «клевещите, клевещите, что-нибудь да останется» — пример отрицательного повторения.

Не следует забывать меткую фразу большого мастера политической интриги Талейрана, что существует более ужасное оружие нежели клевета. Это — истина!

Гёте предупреждал: «Говорят, что посредине между двумя противоположными мнениями лежит истина. Никоим образом! Между ними лежит проблема...»

Иногда происходит и такое, как в кухне «Головы сарацина» (сарацины — название арабского населения), когда доблестный мистер Пиквик бросился разнимать дерущихся идеологов желтых и синих. Он получил удар совком для угля с одной стороны и caквояжем — с другой.