Этюды о карельской культуре

«...Первой моей задачей было добиться беседы с ве­ликим языковедом Филиппом Федоровичем Фортунато­вым. Прием оказался самым сердечным. И жена моя тоже вскоре была принята в круг близких друзей Фор­тунатова и его супруги. Юлия Ивановна Фортунатова, дородная, добросердечная, лишенная предрассудков женщина, литовка по происхождению. Ее единственной слабостью можно считать, пожалуй, лишь то, что она курила хорошие папиросы. Все интересы Юлии Иванов­ны, вся ее страсть к самопожертвованию были подчи­нены служению своему ученому мужу...

По четвергам у Фортунатовых собиралась многолюд­ная компания русских и зарубежных ученых. Это, в ос­новном, были языковеды-слависты, но приходили и другие исследователи. Так однажды именно у Фортуна­товых я познакомился со старым историком В.И.Герье, а несколько раз там побывал даже знаменитый историк и признанный лектор Ключевский. На эти званые вече­ра гости являлись довольно поздно и расходились по домам уже под пение петухов. Собственно, приглашать никого и не приглашали: просто всем было известно, что Фортунатовы принимают по четвергам и что вместе со знакомыми могут приходить к ним и незнакомые лю­ди. Жил великий ученый в скромном старом деревянном доме. Гостеприимная хозяйка хлопотала у самовара и заставленного обильным угощением стола. Требовались двое мужчин, чтобы принести этот огромный самовар на стол, а за ночь его ставили снова, по крайней мере, еще один раз. Обычно каждый гость сам подходил к Юлии Ивановне со своим опустевшим стаканом, и она наполняла его снова. Под утро чайный стол убира­ли и подавался еще ужин или, вернее, завтрак с доста­точным количеством по-русски основательных мясных кушаний, а также солений, варений, пирогов и даже тортов. Беседа не прерывалась ни на минуту, разгово­ры текли волнами в табачном дыму из комнаты в ком­нату, голоса особенно повышались в тех углах, где ока­зывались в этот момент пылкие турки и персы. Сам Фортунатов, немногословный, длиннобородый, добрый хозяин дома всегда притягивал к себе тех, кто жаждал знаний и хотел найти для себя новые импульсы в его высказываниях и гипотезах. Не слишком лестные отзы­вы слышались в этом кругу и в адрес правящих господ России, если разговор касался деятельности кого-ни­будь из них. Ведь в то время в России наступил мрач­ный период реакции, и министры народного образова­ния отнюдь не относились к сторонникам свободной на­учной мысли...»

Когда в начале августа 1914 года в Косалму при­шла весть о вспыхнувшей мировой войне, она совершен­но сломила Фортунатова. 20 сентября 1914 года широко известный и почитаемый исследователь, гуманист и кос­мополит умер. Можно сказать, что Фортунатов стал одной из жертв первой мировой войны. Согласно его собственной воле, место последнего приюта ему отвели в Косалме. Там же была похоронена его жена Юлия Ивановна, умершая в 1921 году.

При жизни Фортунатовы поддерживали самые теп­лые и добрые отношения с населением Косалмы. В од­ном из своих писем академик пишет: «Вечером мы при­были в Косалму, и, как обычно, все население от мала до велика явилось приветствовать нас».

В Косалме и окрестных деревнях Фортунатов позна­комился с местными карельскими говорами. Об этом мы узнаем, например, из его предисловия к составлен­ному святозерским учителем М. Д. Георгиевским ка­рельскому словарю (1908), где отмечено, что рукопись упомянутого словаря он, Фортунатов, сверял преимуще­ственно в деревне Карельское (на местном людиковском говоре — Карьяйне).

Я много раз бывал в Косалме. 16 сентября 1972 го­да мы — моя жена и я вместе с нашим сопровождаю­щим Владимиром Рягоевым — на предоставленной в на­ше распоряжение автомашине филиала Академии наук возвращались из Падан в Петрозаводск. И в Косалме решили остановиться на несколько минут. Там мы уви­дели пожилую женщину, которая прибирала могилу Фортунатова и ставила цветы. Сначала мы просто по­наблюдали за ее усердной работой. Вскоре у нас про­снулось любопытство, и мы заговорили с нею. Выясни­лось, что женщину зовут Ольга Павловна Редина, что живет она в Ленинграде и является приемной дочерью Фортунатовых, которую эти бездетные супруги воспи­тывали с трехлетнего возраста. Ольга Павловна (по де­вичьей фамилии — Болтунова) родом из людиковской деревни Гомсельга, что недалеко отсюда, но, насколько мы поняли, родным языком она уже не владеет. Ольга Павловна проводила нас на то место, где стояла двух­этажная дача Фортунатовых. Здания больше не сущест­вует, а руины его заросли высокой травой.