Этюды

Когда Солнце полностью скрылось за горизонтом, и на пустыню упало беспросветное одеяло ночи, Джон и Мэри, вооружившись рюкзаками с полной экипировкой путешественника, отправились в поселение древнего племени. Они были очень рады представившейся им уникальной возможности, потому что эта деревня была недоступной для чужаков. Она была окружена самодельными подобиями крепостных стен, входы и выходы в нее постоянно патрулировались вооруженными местными жителями, которые тщательно охраняли свой устоявшийся веками образ жизни от возможных посягательств со стороны современной цивилизации. Ни один день упорные исследователи пытали счастье у ворот вожделенной деревушки и вот, наконец, удостоились желанного приглашения, и не просто посетить это поселение, а принять участие в одном из местных праздников, который проходил под покровом ночи. Это празднество посвящалось местными жителями их предкам.

Два путешественника в нетерпении остановились у входа в ожидании, когда их пропустят. Наконец, этот миг настал – мечта осуществилась – они ступили за линию стен и тут же были захвачены вихрем танцующих людей, издающих какие-то громкие звуки, похожие на песни. Увлекаемые этим непрекращающимся течением, вскоре они оказались в самом центре поселения. Жители продолжали танцевать, а им удалось вырваться из общей массы и немного оглядеться. Они находились на центральной площади. В середине её возвышались очертания чего-то высокого и большого, напоминающего колонну или памятник. Но в темноте невозможно было точно определить, что это было на самом деле. Вся площадь была занята людьми, танцующими, поющими, что-то кричащими в темноту.

– Аааа…Наши чужеземные гости! Что ж, рад вас приветствовать на нашей земле, коль уж пришли!

Джон и Мэри испуганно обернулись и оказались лицом к лицу с одним из немногих англоговорящих местных жителей, который уже однажды был их переводчиком. Облегченно вздохнув, Мэри приветственно улыбнулась едва ли не единственному знакомому лицу среди окружающей толпы.

– Чтобы не терять времени, предлагаю вам сразу пройти туда, где будут разворачиваться самые интересные события, – чуть усмехнувшись, продолжил человек.

Молодые люди благодарно кивнули и последовали вслед за провожатым.

Вскоре, пробравшись через всё пребывающую толпу, они достигли еще одной площади, но поменьше, в центре которой горел большой костёр. Недалеко от него расположилось некое подобие палатки. Народу здесь было ещё больше, чем везде. Трое наших героев с трудом протиснулись вперед и устроились почти рядом с костром.

– Каждый год в день наших пращуров зажигают большой костёр. Каждый год один из самых старших жителей, мудрец, выходит из шалаша и смотрит на языки костра, слушает стрекот его поленьев и трав, внимая языкам природы, и на него снисходит величайшее озарение, и тогда он начинает вещать, вещать историю из жизни наших пращуров. Каждый год она разная. Весь народ с нетерпением ждёт, что же за рассказ на этот раз поведают предки, – с гордостью рассказывал двум ученым их проводник.

Джон и Мэри с интересом слушали его повествование, изредка конспектируя в блокноте.

Вдруг в воздухе что-то изменилось, забили барабаны, всеобщее движение в одно мгновение остановилось, застыли в пустоте последние слова ритуальных песен. Балдахин над входом в «палатку» заколыхался и через несколько минут оттуда появился величавый старец. Он медленно, в полнейшей тишине проследовал к подобию деревянной кафедры рядом с костром, взошел на неё и закрыл глаза. Тишина. Было слышно только потрескивание всё больше разгорающегося пламени. Прошло минут пятнадцать, а может и больше. Наконец, седой мужчина открыл глаза и заговорил. Он вещал медленным надтреснутым старческим голосом, делая длинные паузы, иногда кашляя. Англоязычный доброволец шепотом на ухо пересказывал нашим путешественником его историю.

«Давным-давно, когда мир еще был совсем иным, нежели сейчас, жило наше великое племя. Жило оно в мире и довольствии, в гармонии с собой и природой. Но однажды покрылось небо тучами, и опустилась темнота на земли наши. И пошли тогда племя на племя, брат на брата. Убивали семьями целыми, не щадя ни женщин, ни детей малых. Но осталось в доме одном дитя: всех родных его супостаты истребили. И выбежал тогда сирота несчастный прямо перед всеми беснующимися, и воскликнул он в горе и гневе неописуемом: «Одумайтесь, изверги, осквернители памяти предков наших!». И воцарило молчание тогда на поле бранном. И опустили, было, орудия свои люди без лица человеческого, смелостью мальчика сражённые. Да недолго тишина эта продолжалась. Неслышно подошел сзади предатель, на мир озлобленный, да воткнул копье свое в тело сиротское. Тут же гром грянул ужасающий, и разверзлось небо молниями кровавыми. И наказали предателя того страшного, а сами пали на колени смиренно, да дали клятву нерушимую, никогда больше не повторять подобного на земле, небом подаренной.