Этничность, нация и политика. Критические очерки по этнополитологии

Третий этап — «массовый имперский» (с 1999 года и по сей день). Он отражает процесс освоения идей и терминологии, связанных с идеями империи. О том, что термины «империя» и «имперская идея» стали легитимными, может свидетельствовать тот факт, что в 2000 году в разных издательствах России вышли романы, написанные в жанре «антиутопии» (проза в стиле Джорджа Оруэлла, описание современности под видом событий будущего) и посвященные России как империи[264]. Во-первых, показателен интерес к жанру антиутопии, который иногда называют жанром «зашифрованного языка». В 1990‐х годах у россиян не было спроса на такую литературу. Напротив, после долгих лет жизни за «железным занавесом» изголодавшаяся по правде постсоветская публика буквально набрасывалась тогда на литературу, отражающую актуальные проблемы. Наиболее популярной была публицистика Ю. Буртина, В. Коротича, Н. Шмелева, Ю. Черниченко и др. И вдруг во времена В. Путина, как во времена И. Сталина, у интеллектуалов появилась необходимость зашифровывать мысли о современности. Во-вторых, поражает, что во всех романах отразилось предчувствие возрождения в России имперского порядка. В одном из них (в романе Эдуарда Геворкяна «Времена негодяев») прямо говорится о России как об империи; в других используются вымышленные названия: «Славянский Союз» (Олег Дивов «Выбраковка»), «Империя Ордо-Русь» (Хольм Ван Зайчик «Дело жадного варвара») или «Империя Гесперия», столица которой называется Москвой (Павел Крусанов «Укус ангела»). Время действия отмеченных романов обозначено по-разному: у Э. Геворкяна время указано точно — 2014 год, в других менее определенно, как первое двадцатилетие или тридцатилетие нынешнего века. Несколько позже, в 2006 году, вышла знаменитая ныне антиутопия писателя Владимира Сорокина «День опричника». Эта книга по замыслу писателя должна была предостерегать о судьбе, которая ждет Россию в случае продолжения текущего политического курса. Ее действие происходит в России 2027 года, отгороженной от остального мира Великой Русской Стеной, по аналогии со стеной, окружавшей средневековую Китайскую империю, и хорошо символизирующей нынешнюю (после 2014 года) изоляцию России, прежде всего от Запада.

Писатели в романах раньше, чем социологи, ощутили в российском обществе массовый спрос на стереотипы имперского сознания, которые целенаправленно активизировались с конца 1990‐х годов. Один из героев романа «Времена негодяев», написанного в 2000‐м, так излагал национальную идею России на 2014 год: «Только большая страна сможет в будущем победить своих врагов». Затем герой поправил себя: «Не большая, а великая… Великую страну делают великие люди… Великих людей собирает великий правитель…» Не уверен, что президент Путин читал эти строки, но его знаменитый лозунг «Россия будет либо великой, либо ее не будет вообще» и без того является обобщением стереотипов массового сознания[265].

К концу 2000‐х годов в политическом дискурсе так называемых «национал-патриотических» сил России и их идеологов (А. Дугин, А. Проханов, М. Юрьев и др.) стало модным использовать слово «империя» в исключительно позитивной коннотации для обозначения как былого советского величия и порядка, так и желаемых перемен в будущем. Но больше других в популяризации «империи» преуспела бизнес-реклама. Ее усилиями мотивы империи постепенно стали входить в массовую культуру. Самые популярные сорта русской водки во многих регионах России получают названия «империя», «имперская». Бизнес-класс в некоторых российских авиакомпаниях переименовали в класс «империал». Банк «Империал» долго не прожил, но прославился величественными рекламными кинороликами о великих завоевателях. А дальше термин «империя» стал символом чего-то весьма привлекательного, постоянно мелькая в рекламных словосочетаниях типа «империя вкуса», «империя духа». Империя стала воспеваться на эстраде, в кино, в литературе. В художественных произведениях «империя» почти всегда выглядела привлекательно, «красиво», иногда даже «шикарно», как парад войск царя Александра III на Кремлевской площади в кинофильме Никиты Михалкова «Сибирский цирюльник». «Имперский стиль» стал доминирующим в архитектуре и градостроительстве. Эти проявления «имперского сознания» стали оказывать заметное влияние на политическую жизнь, обусловливая спрос на типаж популярных политических деятелей и их дискурс.

И все же «имперский синдром» становится влиятельным в массовом сознании и политической жизни только в том случае, если его сознательно активизируют, реконструируют заинтересованные политические силы, опирающиеся при этом на благоприятные для себя условия, например усталость народа от реформ.