Этнос и глобализация: этнокультурные механизмы распада современных наций

Так, Великая французская революция началась с того, что контрэлиты привлекли на свою сторону народ, без боя заняли и разрушили Бастилию, как очевидный символ власти, после чего политическая система и социальная структура общества необратимо разрушились.

После взятия Бастилии последовало десять лет смуты, казней, террора и смены политических режимов, в ходе которых социальная структура общества выстраивалась заново. Закончился этот период переворотом 18 брюмера, приведшего к власти Наполеона, который, в конечном счете, смог консолидировать новую политическую элиту и стабилизировать новую социальную структуру общества.

Распад Российской империи проходил по схожим механизмам. После политической катастрофы русской монархии и отстранения Николая II от власти группировки центральных и региональных элит начали реализацию собственных проектов государственного строительства, втягивая в борьбу население, как основной политический ресурс. В результате на территории бывшей Российской империи возникло огромное количество квазигосударств, таких как Украинская народная республика (УНР), прибалтийские «лимитрофы», Белорусская народная республика (БНР), Всевеликое войско Донское и т. д.

В ходе распада СССР проявился схожий механизм противоборства центральных и региональных элит. Так, элиты союзных республик заручились поддержкой населения в борьбе с союзным центром (Москвой). В то же же время внутри России альтернативные КПСС политические силы также привлекали на свою сторону массы населения. Закончилось это разрушением государства и построением на новых основаниях на территории СССР новых государств.

Исход смуты, как ситуации безвластия или многовластия, возникающей после политической катастрофы, решает способность противоборствующих сторон интегрировать население в новую политическую общность, предложив привлекательную альтернативу «старому режиму». Гражданскую войну выиграли «красные», т. е. большевики с их политическими союзниками, т. к. они опирались на внутренние ресурсы и находили социальную перспективу, консолидирующую общество.

Выводы

Как показывает исторический опыт, ключевым механизмом социально-исторических катастроф является разрушение социальных оснований власти, то есть готовности общества к подчинению и сотрудничеству с правящими элитами, в основе чего лежит общая групповая идентичность, как принадлежность правящих элит и управляемых страт общества к одной социальной общности (нации).

При наложении ряда процессов, способствующих фрагментации общества по различным основаниям, происходит размывание идентичности и снижение значимости национально-государственной идентичности, а в ряде случаев лавинообразная инверсия идентичности подчиненных страт, в результате чего подчинение властям теряет для масс свою инструментальную и моральную ценность.

Благоприятным фоном для размывания национальной (национально-государственной) идентичности и, соответственно, оснований власти является ситуация кризиса вертикальной мобильности, связанной с исчерпанием обществом потенциала роста и назреванием кризиса пределов роста.

Вторым проявлением кризиса пределов роста, когда предшествующий этап развития исчерпан, является кризис целеполагания, объективно отражающий выход общества на точку выбора (кризис (греч.) – выбор) дальнейшего пути развития. Кризис целеполагания порождает фрагментацию политических элит по основанию целей общественного развития, то есть кризис национальной идеи и государственной идеологии.

Социальными маркерами развития фрагментации общества «по горизонтали» является фрагментация и дробление единого культурного поля, возникновение отрицающих общепринятые культурные стереотипы, взаимоотрицающих и модернистских субкультур и течений в искусстве и общественной жизни.

Фрагментация идентичности по вертикали связана с возникновением разрыва между менталитетом и образом жизни элит и масс, создающего ситуацию «двух наций». При этом ведущим фактором деидентификации общества и правящих элит является не столько имущественные, сколько социокультурные различия между социальными стратами.