Это был я, Арти!

Буран жалобно заскулил. Он чувствовал свою вину и потому опустил глаза вниз. Он не мог смотреть в глаза своему хозяину. Увидав меня, он немного смутился, но потом решил выговориться незнакомому желторотому щенку.

– Ну как же так? – словно оправдываясь, в отчаянии обратился он ко мне. – Ведь был же запах взрывчатки, ведь был же!

– Взрывчатки? – не понял я.

– Взрывчатка. Взрывчатое вещество. То, что мы должны искать. В закладке был её запах. Почему они говорят, что закладка ложная? Почему хозяин так расстроен? Почему говорит, что я его подвел?

– А как она пахнет, эта взрывчатка? – спросил я.

Я был ещё очень молод, и меня пока не учили отыскивать мины. Меня пока просто учили слушаться своего Хозяина. Я слушался, но как пахнет взрывчатка, я не знал.

– Как пахнет? Вон видишь ту кучу? Это мы с хозяином нашли закладки со взрывчатым веществом. Понюхай.

Я понюхал. Запах мне не понравился. Он был какой-то искусственный, злой и неприятный.

– Запомни, юнец, это запах взрывчатки. Так пахнет смерть.

– Смерть?

– Да. Это один из запахов смерти.

– А разве у смерти много запахов? – удивился я.

– Много. Но тебе пока рано об этом. Ты хорошо запомнил этот запах? А теперь понюхай вон тот предмет. Это то, что они назвали ложной закладкой. Разве там нет запаха смерти?

Я принюхался. Сначала мне показалось, что… Нет, запах смерти там определенно был. Очень слабый, едва уловимый, но был.

– Очень слабо, но пахнет, – сказал я Бурану.

– Вот видишь! – обрадовался он. – Видишь, я не ошибся! Тогда почему они говорят, что закладка ложная? А если ложная, то откуда там этот запах?

Я снова принюхался. Теперь я ещё явственней ощущал, что запах был. Но не только там. Я поднял морду кверху и снова принюхался. Лёгкий ветерок донес до меня отголоски всё того же запаха взрывчатки. Боясь потерять это дуновение, я последовал за ним туда, где должен был находиться источник запаха. Несколько шагов, и я оказался у открытой двери небольшого сарая, где складировался клубный инвентарь. Запах шёл оттуда, точнее его источали хранившиеся в сарае лопата и перчатки. Не долго думая, я вытащил сначала перчатки. Оставив их у лап Бурана, я быстро вернулся к сараю и ухватился зубами за черенок лопаты. Я почувствовал, как мои зубы вдавились в мягкое древесное тело. У щенков ведь очень острые зубы. Зубы острые, но сил пока маловато. Я пятился задом, упираясь и толкая землю всеми четырьмя лапами. Лопата волочилась по земле, оставляя на ней бороздку, иногда цеплялась за камни или пучки сухой травы. Тогда я рычал от злости и обиды. Но я всё равно тащил и тащил свою находку. Я должен был показать её Бурану.

– Эй, смотри, что это твой юнец вытворяет! – услышал я возглас инструктора.

– Арти, фу! Ты куда лопату потащил! – это был уже Хозяин.

«Извини, Хозяин, я знаю, что значит «Фу!». Но я не могу её бросить, она пахнет смертью», – так я мог только думать, объяснить словами я этого, конечно, не мог. Мы, собаки, не умеем говорить на человеческом языке. Мы многое понимаем. Почти всё. Для этого нам совсем не обязательно распознавать все наборы звуков, которые люди называют словами. Это не самое важное. Самое важное – это не слова. Самое важное больше слов. Мы чувствуем, когда людям хорошо, когда плохо. Они сами не умеют так чувствовать друг друга. Люди этого не могут. А мы можем, мы умеем. Нам достаточно взгляда, запаха, голоса или легкого прикосновения. Нам достаточно даже молчания. А людям нужны слова. Очень редко они могут понимать друг друга без слов. Без слов они часто обманываются друг в друге. Из-за слов обманываются ещё чаще… Но всё-таки говорить – это здорово! Мне иногда кажется, что если бы собаки научились говорить, они стали бы людьми. А если бы люди смогли понимать и чувствовать, как собаки, то стали бы богами. А может, они ими уже когда-то были. Или ещё когда-нибудь станут. Буран был уверен, что станут…

А в тот раз я с трудом доволок лопату до Бурана и радостно залаял:

– Смотри, Буран, и перчатки, и лопата – они тоже так пахнут!

В подтверждение этому я схватил ложную закладку и положил её рядом со своими находками.

– Действительно, тот же запах, – согласился Буран.

– Арти, ты что творишь? – грозно спросил подоспевший Хозяин. – Это что за выходки? Ты что за игрушки тут себе нашел?

– Погоди-ка ругаться, – задумчиво остановил Хозяина инструктор. – Сдаётся мне… Вовка! – вдруг закричал он во весь голос. – Вовка, сукин сын! А ну иди сюда! Живо, кому говорю.

Мы с Бураном, виновато склонив головы, наблюдали, как на зов инструктора через весь полигон сломя голову нёсся парнишка в штопаных штанах.

– Да, дядь Слава, что случилось? – добежал и, запыхавшись, выпалил он.

– Это я тебе дома на кухне дядя Слава, а здесь я товарищ инструктор или Вячеслав Михайлович.

– Понял, товарищ инструктор! Что случилось?

– Что случилось? Это я тебя хочу спросить, что у тебя в мозгах случилось? Ты вчера, когда закладки ставил, в перчатках работал?

– Конечно, дядь… Вячеслав Михайлович, как учили.

– А перед тем, как ложные закладки ставить, перчатки и лопату поменял?

– Нннет. А надо было разве?