Это было навсегда, пока не кончилось. Последнее советское поколение

В этой и предыдущей главах мы столкнулись со множеством примеров того, как явления, артефакты и смыслы «буржуазной» западной культуры могли сосуществовать в советской жизни с авторитетным дискурсом партии и комсомола, меняя и смещая друг друга, и как эти явления и этот дискурс вместе влияли на жизнь советской молодежи того периода. Большинство людей, разделяющих убеждения и интересы Андрея, не особенно задумывалось о том, почему советский и «буржуазный» миры, западные культурные формы и коммунистическая риторика одновременно являются частью их существования. Они легко интегрировали эти миры, создавая вид советской действительности, который не совпадал с его авторитетными описаниями. Однако были и те, кто задумывался об этом и даже страстно спорил с друзьями о том, нет ли какой-то моральной проблемы в таком сосуществовании идеологических и культурных смыслов и форм. Возможно, такие люди тоже были исключением из правила. Но именно по этой причине их рассуждения и действия могут пролить свет на систему позднего социализма под необычным углом и осветить ее с незнакомой стороны.

Контекст позднего социализма, с его постоянным повторением идей о коммунистическом будущем, легко совмещался с культурными формами, в которых важна была экспериментальность эстетики и открытость будущему. К этим формам относились американский джаз и рок-музыка, благодаря их нацеленности на слом существующих эстетических канонов и институциональных норм, на практику музыкального самообразования и на постоянное обновление эстетических течений. Важно было и то, что в этих музыкальных формах центральную роль играл не буквальный смысл высказывания, а звуковая и импровизационная составляющая. В джазе она была более очевидна, но она была и в роке 1970-х годов — особенно в арт-роке и прогрессив-роке, делающих акцент на сложных инструментальных проигрышах, вокальных импровизациях, необычности звучания. Рок-композиции таких групп были отмечены атмосферой экспериментаторства и открыты для новых интерпретаций и ходов. Кроме того, рок-музыка в этот период быстро менялась. Ее сложно было описать известными канонами и нормами. Эта черта рок-музыки сделала ее особенно притягательной для молодых советских слушателей (вспомним, что тексты большинства зарубежных песен были им не только непонятны, но и не слишком важны — см. главу 5). Рок-композиции хорошо гармонировали с творческим процессом создания новых, неожиданных смыслов и зон существования внутри советской системы (к таким зонам могли относиться и воображаемый Запад, и пространство коммунистического будущего). Даже наиболее «идеалистическая» часть советской молодежи, которая искренне и активно верила в коммунизм, могла воспринимать несоветские звуки зарубежных рок-групп как вполне совместимые с идеей о будущем обществе. И не важно было, насколько политическая позиция самих западных рок-групп совмещается или не совмещается с идеями о коммунистическом будущем. Молодые советские идеалисты вполне могли создавать свой собственный образ коммунистического будущего — гораздо более космополитичный и экспериментальный, чем «светлое будущее» в стандартных партийных выступлениях.

Примеры подобной творческой интеграции коммунизма и западного рока можно встретить в дневниках и личных письмах представителей последнего советского поколения. Ниже представлены выдержки из писем, посланных в середине 1970-х годов молодым человеком по имени Александр (1959 года рождения) сначала из далекого Якутска, а позднее из Новосибирска его ленинградскому другу Николаю (тоже 1959 года рождения)[235]. Александр и Николай родились в Якутске и до восьмого класса учились в одном классе якутской школы. С первого класса они стали близкими друзьями. В 1974 году, в возрасте 15 лет, Николай с родителями переехал жить в Ленинград и последние два года школы заканчивал уже там. После окончания ленинградской школы в 1976 году он со второго раза (в 1977-м) поступил в ленинградский технический вуз (на факультет компьютерных систем). А Александр продолжал жить в Якутске до окончания школы и летом 1976-го сразу поступил на математический факультет Новосибирского университета и переехал в Новосибирск.

В течение первых нескольких лет после отъезда Николая из Якутска в Ленинград (с 1974-го по 1978-й) друзья вели активную переписку. За эти три с половиной года они написали друг другу тридцать восемь писем, в среднем посылая одно письмо каждые полтора месяца. Друзья обсуждали в этих письмах широкий спектр тем: от идей коммунизма и философии до искусства, математики, поэзии, дружбы, нравственности, любви, комсомола и так далее. Особое место в переписке занимало обсуждение западной рок-музыки. Мы рассмотрим только письма, которые Александр посылал Николаю, сначала из Якутска в Ленинград, а затем из Новосибирска в Ленинград (ответные письма Николая не сохранились)[236].