Это было в Краснодоне

Одним из первых подвели к шурфу крупного, широкоплечего мужчину в изодранной рубахе и синих армейских шароварах. Это был председатель Краснодонского райисполкома, член подпольного райкома партии Степан Григорьевич Яковлев. Избитый до неузнаваемости, весь в крови, он все же крепко держался на ногах, и жандармы, окружившие его со всех сторон, с силой подталкивали его к шурфу.

У самого шурфа Яковлев вдруг остановился, двинув могучими плечами, – оттолкнул от себя жандармов. Обернувшись назад, улыбнулся своим друзьям, негромко проговорил: «Прощайте, товарищи!» – и смело шагнул в зияющую пропасть. Из глубины мрачного колодца донесся его сильный звонкий голос:

– Умираю за Родину!..

Ошеломленные, застыли возле шурфа жандармы. Зонс ударил рукояткой пистолета стоявшего рядом солдата.

– Ну, что стоите? Давайте следующего! Живее! Услышав грозный окрик Зонса, Подтынный кинулся помогать жандармам.

Подбежав к саням, он потащил легонькое щуплое тело и вдруг замер на месте: мешок, окутывавший голову его жертвы, упал, и Подтынный увидел бледное, освещенное луной лицо Тони Иванихиной. Вместо глаз зияли страшные кровоточащие раны. Тоня была без сознания…

Подскочивший жандарм оттолкнул Подтынного, схватил Тоню в охапку и потащил к шурфу. Подтынный стоял на месте, безучастно наблюдая, как двое жандармов, раскачав, бросили в шурф Тоню, затем ее сестру Лилю, затем еще кого-то, еще…

Успевший протрезветь Соликовский подошел к Подтынному.

– Все… С «Молодой гвардией» покончено. Пошли домой.

…Прошло несколько дней. Гул за Донцом не утихал, но и не приближался. Фашисты ценой огромных потерь сдерживали напор советских войск на подступах к Донбассу.

Оккупационные власти Краснодона, приготовившиеся было к бегству, приободрились. Майор Гендеман получил новый приказ генерала Клера: «Необходимо принять самые строгие меры по очистке тыла германской армии от враждебно настроенных элементов, истребить остатки партизанских отрядов, особенно активизировавшихся в последнее время. Всех лиц, задержанных по подозрению в действиях, направленных против великой германской армии, приказываю немедленно уничтожать».

В эти дни в городе появилось много советских солдат, бежавших из плена и пробиравшихся к линии фронта. Жандармы чуть не каждую ночь устраивали облавы, хватали местных жителей, укрывавших беженцев. Опустевшие камеры серого барака опять были полны арестованных. Осмелевшие, воспрянувшие духом полицаи снова стали появляться в городе.

Однажды ночью группа полицаев заметила в темном переулке осторожно пробиравшегося вдоль забора человека. Двое схватили неизвестного за руки, третий посветил ему в лицо электрическим фонариком.

– О, старый знакомый! Это сосед мой, Григорьев. А мы-то его искали!..

Соликовский, которому полицаи доложили об аресте одного из укрывавшихся до сих пор молодогвардейцев, поспешил к Зонсу.

– Надо прочесать весь город, – распорядился Зонс. – Видимо, бежавшим партизанам не удалось перейти линию фронта, и они возвратились домой.

В ту же ночь жандармы и полицаи пошли по адресам, сообщенным Почепцовым.

Были арестованы:. Юрий Виценовский, Владимир Загоруйко, Аня Сопова, Анатолий Ковалев – они не сумели перейти линию фронта и после долгих скитаний по окрестным хуторам возвратились в родной город.

А утром в бараке опять появился шеф гестапо со своими помощниками. Как и прежде, «майстер» расположился в кабинете Соликовского. Снова горел огонь в жаровне, на скамье лежали страшные инструменты.

Соликовский подошел к Подтынному, шепнул:

– Прочно устроились. Видать, надолго.

– Слава богу… – отозвался Подтынный и облегченно вздохнул: – С ними как-то спокойнее…

– Наверное, с фронта пришли хорошие вести. Ну да, я же говорил: такая сила, куда там с ними тягаться.

И Соликовский кинулся помогать двум гестаповцам, тащившим по коридору тяжелый ящик.

Но не добрые вести с фронта заставили «майстера» вернуться в Краснодон и продолжить следствие по делу подпольной партизанской группы. Он только что получил крепкий нагоняй от полковника Ренатуса, недовольного тем, что большой группе подпольщиков удалось бежать и что гестаповцы не смогли сломить волю пойманных молодогвардейцев и вырвать у них признания.

И когда жандармам удалось поймать еще нескольких молодогвардейцев, «майстер» поспешил в Краснодон. Он решил доказать полковнику, что дьявольские орудия пыток, изобретенные им, способны сломать любого, даже самого крепкого духом человека!

Служба в гестапо давно превратила «майстера» в машину. Ему были чужды человеческие чувства. На людей, попадавших ему в лапы, он смотрел как на подопытных животных, с которыми можно делать все, что угодно. Он знал одно: его задача – сломить дух этих людей, заставить их ползать на коленях, плакать, раскаиваться.

«Майстер» немало повидал на своем веку. Но здесь, в Краснодоне, произошло нечто такое, что даже его привело в изумление. В его богатой практике еще не было ничего подобного: около сотни человек – преимущественно молодых, почти детей – прошли через его руки, он применил все свое дьявольское искусство и ни разу не услышал мольбы о пощаде.