Это было в Праге. Том 2. Книга 3. Свет над Влтавой

В нескольких шагах от Лишки остановилась легковая автомашина. Он всмотрелся в номер – та самая. Шофер открыл дверцу и спустил ноги на мостовую. Увидев подходящего к нему Лишку, он спросил смело:

– Это вам доллары оттягивают карман?

Лишка невольно оглянулся: как бы кто не увидел. Улица была пустынна, только одинокий турист нацеливался объективом на мемориальную доску с выгравированным именем Бетховена.

– Да, мне, – ответил он, подойдя вплотную.

– В таком случае давайте-ка их мне, а себе возьмите кроны, только пересчитайте их для порядка.

Шофер пересчитал доллары, Лишка – кроны, и они расстались, довольные друг другом.

Глава семнадцатая

1

Прошли обложные дожди. Листва облетела с деревьев. По утрам бывали легкие заморозки.

В запотевшие окна служебной комнаты Ярослава Лукаша глядел пасмурный ноябрьский день.

Лукаш готовился к докладу и с утра никого не принимал. Но когда ему сообщили по телефону, что его хочет видеть Адам Труска, он решил прервать работу. С Адамом Труской он не встречался больше года. Отошли в прошлое тревожные, боевые годы, и старые друзья оказались не только на разных участках работы, но и в разных концах страны. Глушанин уехал к себе на родину. И трудно сказать, сведет ли их когда-нибудь жизнь снова. Да и Адам Труска, видно, случайно сейчас зашел. У каждого свои дела. Труска долгое время работал в сельском райкоме партии, а минувшим летом занял место директора машинно-тракторной станции.

Лукаш наметанным глазом оглядел своего старого товарища. И вид его ему не понравился. Труска стал еще меньше и еще худее. Тонкий нос заострился. Широко поставленные глаза хоть и казались спокойными, но все-таки угадывалась в них затаенная боль.

Усадив гостя на диван и присев рядом с ним, Лукаш спросил:

– Что стряслось, Адам? Вид у тебя неважный.

Труска хмыкнул.

– Поневоле будет неважный. Ты помнишь Бронислава Ковача?

– Hу вот, слава богу! – усмехнулся Лукаш. – Почему я должен его забыть? А что с ним?

– Арестован, – отрезал Труска.

Лукаш от неожиданности откинулся на спинку дивана.

– Как арестован? За что? – воскликнул он.

– Вот так и арестован, – сказал Труска. – А работник он дельный, цепкий. Хоть я коммунист, а он социал-демократ, но мы понимали друг друга с полслова… Лучшего заместителя мне не найти.

– Ты зачем мне все это говоришь? – прервал его Лукаш. – Ковача я и сам хорошо знаю. Лучше скажи – за что арестован?

Труска потер морщинистый лоб. Он и сам толком не знал, за что. Случилось это так. Труска почти месяц провалялся в больнице, страдая желтухой, а когда вышел, то узнал, что Ковач уже две недели сидит в тюрьме. Труска хотел переговорить со следователем, но тот уехал в Прагу. Ходят слухи, будто Ковача обвиняют в распродаже горючего и запасных частей к тракторам. Поверить этому невозможно. Ковач не того закала человек, чтобы позариться на чужое и тем более на государственное имущество. В правлении машинно-тракторной станции удалось выяснить, что на Ковача подали коллективное заявление одиннадцать человек. Девять из них – в прошлом владельцы зажиточных усадеб и члены распущенной аграрной партии. И только двое – трактористы, но и те в годы немецкой оккупации работали в имении Файерабенда, нынешнего депутата Национального собрания.

– Но я докопаюсь до самого корня, – с озлоблением добавил Труска. – Мне один паренек, честный малый, кое на что приоткрыл глаза. Он сам видел, как эти два тракториста привезли к его хозяину шесть тяжелых ящиков, и тот спрятал их в сарае, под сеном. Ящики и по сей день там лежат. Очень легко может случиться, что в ящиках спрятаны как раз те тракторные части, за хищение которых посадили Ковача. А с бензином дело еще хуже. Пропало якобы две тонны, а этот паренек уверяет меня, что бензин выпустили в землю.

Лукаш не мог не согласиться с тем, что подозрения Труски основательны. Несомненно, Ковача оклеветали. Принадлежа к левому крылу социал-демократической партии, Ковач за последнее время смело и резко разоблачал происки реакционеров. Недавно он выступил в областной газете с заметкой, в которой назвал фамилии лиц, проводящих в сельском хозяйстве по сути дела вредительскую линию. На сельских собраниях он громил бывших аграрников, мешающих расширению машинно-тракторных станций.

– И что же ты теперь намерен предпринять? – поинтересовался Лукаш.

– Пойду в прокуратуру, в министерство юстиции. Я разоблачу этого мерзавца следователя.

Лукаш вспомнил о визите Моравы в министерство юстиции и весь инцидент с передачей фабрики «Уния» прежнему владельцу. Конечно, в министерстве Труска толку не добьется, и Дртина никогда не вступится за Ковача.

– Ты сходишь к товарищу Носеку и ему расскажешь обо всем, – сказал Лукаш.

– К Носеку? – изумился Труска. – Только и дела у министра внутренних дел, что меня слушать!

– Ничего, ничего, – успокоил его Лукаш. – У товарища Носека на всех хватает времени. Я сам позвоню ему, и он тебя примет.

– Большего и желать нельзя. Только бы добраться к нему, а уж я расскажу ему обо всем.

– И правильно сделаешь, – заверил Лукаш.