Это я тебя убила

Мы легко поняли его и поднялись к Илфокиону – примерно догадываясь, за чем его застанем. Запах масел в его покоях, расположенных над помещениями стражи, перебил даже плесневелую вонь. Илфокион действительно вынимал вещи из шкафа – все эти яркие туники, слины, плащи – и медленно, как в полусне, бросал на свою строго заправленную кровать с резным изголовьем.

– Здравствуйте, – чуть дрогнувшим голосом нарушил молчание Эвер. Думаю, как и я, он тайно боялся, что, когда Илфокион повернется, нас снова встретит чужой, мертвый взгляд.

Он посмотрел на нас обыденно, просто очень устало, и стукнул кулаком по груди, примерно там, где могла бы быть фибула. Тихо, хрипло, прокашлявшись, сказал:

– Принц… королева, мне не передать словами, как мне жаль и как мне стыдно. Сам не знал, что я столь слаб. – Он повторил почти то, что предсказал Орлиное Ребро.

Он отвел глаза, уставился на вещи. Я посмотрела туда же, не зная, что сказать. «Ничего страшного, что вы не победили злобного призрака»? «Вам не стоило так грызть себя за что попало, и, может, все бы обошлось»? «С другой стороны, может, вы правильно решили, что замковая должность вам больше не нужна»? Вряд ли что-то из этого его ободрит. Я ведь понимала, что его гложет: он привык всегда быть на правильной стороне – по крайней мере, оказываться там рано или поздно, ценой мучительного, болезненного, но неизменно собственного выбора. И ему сложно принять то, что он сегодня натворил или чуть не натворил. Просто вместить в рассудок правду: как бы ты ни был силен, иногда зло все решает без тебя и ты не можешь его победить.

– Я ведь думал, что сам говорю с ней, – глухо произнес он. – Говорю и сам же за нее отвечаю. Придумываю ее. Как все мы придумываем тех, с кем не получилось попрощаться.

– А вы хотели попрощаться с… королевой? – с трудом выдавила я.

Ведь я не хотела. И меня это почти потрясло. Илфокион покачал головой.

– Можно ли назвать прощанием слова «Вы были не правы, и мне лишь жаль, что я не предал вас раньше»?

Таким же, как и: «Мама, а ведь я, наверное, все-таки заслуживала любви». Я не хотела продолжать, он – тоже, я видела это по его глазам.

– Мы вылечили папу, – тихо сказала я вместо этого. – И он будет рад увидеть вас. Выпейте кофе и загляните к нему. Он вам скажет спасибо… хотя бы за то, что замок еще стоит.

Илфокион улыбнулся, внимательно посмотрел на меня, потом на молчащего Эвера.

– А вы в порядке? Оба?

– Да, – помедлив, ответил он за нас двоих.

– Какие планы? – Илфокион подошел к зеркалу, стал рассеянно проверять свои стрелки. То, что они не смазались даже в кровавом месиве, которое мы все устроили, меня поистине пугало.

– В смысле? – уточнила я и покосилась на Эвера. Тот пожал плечами.

– Ну. – Илфокион взял какое-то кольцо с трюмо и надел на безымянный палец. Показал себе в зеркале верхние зубы. – Раз с некоторыми правилами в вашем случае все оказалось иначе… что там у вас с правилами монстров?

Я увидела, как Эвер вспыхнул и приоткрыл рот. Мы оба резко поняли, что он имеет в виду.

Я думаю об этом и сейчас, когда мы закрыли дверь в его комнату, полную темно-лиловых дремлющих виол. Думаю, вдыхая их запах и смотря в морскую даль. Думаю, не решаясь оглянуться на Эвера, севшего на кровати и изнуренно прислонившегося к подушке. Что я там себе обещала? Как только все самое кошмарное кончится, затащить его в темноту? Пожалуй, я не против, очень даже. Но только чтобы там поспать.

– Значит, монстр. И при этом гаситель. Как же это все работает вместе?

– Не знаю, – тихо отзывается он. – Надеюсь, что хорошо.

– И… как все-таки ощущения? – Решаюсь обернуться. Он приподнял голову, смотрит неотрывно и со страхом. Как будто ждет слов: «Убирайся вон, я тебя боюсь». Может, и правда ждет. Усмехаюсь: – Боги, Эвер. Расслабься. Ты же и прежде жил вот так. Ничего не поменяется. Я бы вообще на этом не зацикливалась, потому что все равно…

– Ничего не поменяется? – тихо переспрашивает он.

Качаю головой:

– Ничего. А что могло бы?

Он опускает голову на подушку, подложив под подбородок локоть. Я приближаюсь и сажусь рядом. Долго всматриваюсь в него молча, потом тяну руку к волосам. Светлые. Перламутрово поблескивающие. Человеческие. Эвер оборачивается, и наши глаза все-таки встречаются.

– То есть тебе не кажется, что монстрам не место рядом с…

– Папа правильно сказал, – перебиваю я. – Все мы монстры. Становимся в какие-то моменты: когда нас обижают, когда предают, когда не любят или, наоборот, любят слишком сильно. И единственное, что тут важно, – уметь превратиться обратно.

Медлю. Сама прикрываю глаза. Есть кое-что, что в последние дни и даже недели отступило на второй план, но на самом деле никуда не делось. Встреча с фантомами лишь напомнила мне об этом.

– Я ведь тоже монстр, просто чуть другой. И ты нужен мне, Эвер, очень нужен. А вспоминая, что случилось с Истабруллом, еще когда он был жив, не только мне. Ведь когда монстр проснется во мне, у меня, скорее всего, не будет дороги назад. А если вдруг это случится прежде, чем престол будет готов занять преемник…