Это космос, детка!

Разрезаем толстовку пополам – так, чтобы получилась кофта.

– Блин, края какие-то рваные…

– Есть тейп?

– Да, у нас есть серебряный тейп!

Очень неровно заклеиваем тейпом кофту с одного края, материмся, переделываем, заклеиваем с другого, чтобы в кадре выглядело красиво.

– А как ее застегивать-то?..

– У нас есть велкро!!

– Точно, велкро!!!

Мы приспосабливаем липучки… И получается кофта.

Уже ночь. Завтра мы должны снимать сцену с дренажем. Висим, смотрим на наше самодельное творение…

Мы хохочем. Кажется, это оттепель.

7 октября

5:29. Подъем. Идем умываться, готовим себе завтрак.

Прямо за дверью моей каюты – шкаф, в котором находятся большие алюминиевые ящики. Нам с Климом выделили по два таких ящика, в которых находился наш 16-дневный рацион питания.

Как правило, у космонавтов есть возможность составить себе рацион на полгода-год по желанию. Кто-то ест больше сладкого, кто-то больше мяса, кто-то больше рыбы. Нам с Климом собрали стандартный пакет. Я увидела, что там скумбрия, бычки в томате, горбуша – они вкусные, но я это не очень люблю. Поэтому я предложила Климу, что отдам ему все консервы, а он согласился отдать мне свои творожки. И как же мне наверху было вкусно есть скумбрию, горбушу с черным хлебом! Там очень хотелось чего-то очень сладкого или соленого, ярких вкусов, перченой еды, горчицы, которую я на Земле вообще не ем.

6:14. Фотографирую себя и Галчонка около иллюминатора. Снимаю для своих друзей на фоне станции фотографии и вещи, которые привезла с собой. Снимаю свою детскую фотографию и вспоминаю день, когда она была сделана: Псков, промозглая погода, я проснулась у бабушки Зои и сразу почувствовала запах гречневой каши, смешивающийся с запахом горячих щипцов. По фото из детства всегда можно определить, где я ночевала: у бабушки Зои или у бабушки Нины. Если кудри навиты – значит, у бабушки Зои. На фото я в платье поверх рубашки и штанов (в фотоателье было холодно). Теперь это фото из Пскова парит передо мной в невесомости! Сбылась мечта, которой у меня даже и не было.

Сегодня мой первый съемочный день на МКС, в космосе. Вчера снимали ребят: Олега, Антона и Петра. Сегодня – сцена, когда моя Женя делает первый осмотр персонажа Новицкого. Репетируем. В процессе репетиций понимаем, что мизансцены, которые мы запланировали на Земле, здесь не работают. Клим придумывает нашу с Олегом мизансцену – теперь мы с ним висим под потолком, потом вниз головой – так удобнее и логичнее в невесомости. На Земле нам это даже в голову не могло прийти при всей нашей бурной фантазии. На съемку есть всего три часа. Потом Олег будет занят. Мы все приготовили заранее, но даже на Земле снять сложную сцену за три часа – непростая задача.

Мы это сделали. Обнимаемся. Мы счастливы.

Уже пора ложиться спать. Станция – режимный объект, подъем и отбой – по расписанию. Но эмоции переполняют, хочется поболтать, побыть вместе.

После отбоя свет на станции выключается, как в пионерском лагере. И мы втроем, я, Клим и Антон, полетели в наш корабль. Взяли с собой сок, печеньки, сухофрукты. Обнялись там втроем, висим… Спать не хочется, адреналин!!! Сил столько, что в открытый космос готовы выйти! Эйфория! Висим, рассказываем друг другу какие-то истории – пространства корабля хватает только на нас троих. Вокруг печеньки летают… И вдруг – как коршун – влетает Олег. Я так испугалась! «Почему вы не спите?! Отбой на станции!» И улетел. (Это значило: завтра рано не встанете, форма 24 собьется…) У меня до сих пор мурашки по коже, когда об этом вспоминаю. Мы разлетелись.

8 октября

5:30. Подъем. Я включила обогреватель для воды, свет. Мимо летит Олег – вжух! Я кричу ему вслед: «Доброе утро, Олег!» Мне в ответ, хмуро: «Доброе утро».

6:30. За завтраком Олег начал нас отчитывать: «Я командир станции, я за всех отвечаю…» Я попыталась возразить: «Олег, ну мы же… у нас такой момент трогательный…» Он мне, резко: «Так, помолчи». Я в это время ела творожок. Мгновенно, как у ребенка, от обиды подступили слезы, я воткнула ложку в творожок – и в каюту. А она здесь же, рядом, недалеко я улетела! Закрылась с той стороны. Плачу, смотрю на себя в зеркало и вдруг понимаю, что слезы не текут! Это как у героинь Чехова: я плакала, мне обидно было, но как только я увидела, что у меня не текут слезы, я и забыла про конфликт. Вижу, что слез нет, а вместо них только пленка какая-то на глазах. Думаю: а как же я плакать в фильме буду?! И еще больше плачу, в зеркало смотрю. Вдруг стук в каюту и голос Олега: «Дверь открой». Я (гордо): «Нет, не открою!» А эту дверь можно открыть как с моей стороны, так и с другой – совершенно спокойно. Он мне: «Ты мне плакать тут будешь?» Я: «Буду! Потому что! Потому что…» Задвинула какую-то пламенную речь с пеной у рта. Олег выслушал и, улыбнувшись, сказал: «Где ж вы нашли такую упрямую?» В этот момент я поняла: «Ну всё, теперь мы точно подружимся! Мы в одной лодке».