Это мой город

Странные особенности человеческой памяти, не так ли? Казалось бы, причем здесь собака? Но в памяти эти два «кадра» смонтированы накрепко – автомобиль и собака. Далее в моем повествовании о родном мне городе этот пес появляться не будет – летчик улетел, собака исчезла, автомобиль остался у нас. Водить машину отца учил его коллега скульптор Лева Роберман. С тех пор появилась в душе неистребимая тяга к автомобилям, страсть к вождению, которая в какой-то степени передалась и сыну. Лежа в колыбели, он безошибочно по звуку мотора определял, какой марки автомобиль проехал по улице. Бальзамом для души была нечастая, увы! фраза: «Старенькая «Победа»… Стареньких «Побед» к тому времени, когда сын научился выговаривать их название, осталось в Минске немного. Немного их было и тогда, когда мы ее приобрели. У меня такое ощущение, что количество частных автомобилей в городе было до смешного невелико, и их владельцы знали друг о друге досконально. Знали владельцев автомобилей, что называется в лицо, и гаишники. Их тоже было не очень много, они лихо размахивали жезлами на перекрестках, свистели в свои заливистые свистки с круглым костяным шариком внутри. Гаишники и водители составляли, как бы некую общность. С одной стороны они были антиподами, с другой одни без других не существовали. Каждый знал свою роль, слова, жесты, мизансцены были не единожды отрепетированы и тот, кто выбивался из рисунка роли вызывал искреннее изумление. Постовой никогда не спешил подходить к остановленному им автомобилю. Водитель выходил первый и спешил к постовому с дурацкой фразой: «В чем дело, сержант?». При этом автовладелец приблизительно знал, что взбрести в голову сержанту может все, что угодно. Нужно было учитывать его настроение, настроение его начальства, жены, принятую вчера сержантом «дозу», его сегодняшние потребности и постараться «попасть в масть». Впервые увидал, как работают профессионалы дорожного движения много позже, когда случилась оказия путешествовать на автомобиле по Германии. Во-первых, там полицейский никогда не остановит вас просто так, для «проверки документов». Если нарушения не было – не будет и остановки, поскольку полицейскому, который остановил вас «просто так» вы можете вчинить иск, доказав в суде, что беспричинная остановка нарушила ваши дела и вы потерпели убытки. Во-вторых, полицейский никогда не остановит вас, если он один. Напарник всегда будет контролировать салон, стоя сзади, слева в очень неудобной для водителя зоне, если ему, водителю, вдруг вздумается стрелять в полицейского. В-третьих, не дай вам Бог, выходить из машины навстречу постовому. Тут уж вы сами рискуете нарваться на крупные неприятности, поскольку ваш, абсолютно понятный для «совка» жест униженной вежливости, может быть расценен, как агрессия. Нет, уж, сидите на своем месте, приспустите окошко и протягивайте документы полицейскому, который остановится на точно расписанном инструкцией месте слева и чуть сзади от вас. И это, опять таки, говорит о профессионализме, вам будет удивительно неловко в этом случае, воспользоваться оружием. Вот так и сидите, под двумя внимательно контролирующими вас взглядами, стерегущими любой ваш жест. Я думаю, что где-то в недрах Гаи существует статистика, сколько раз наши постовые нарывались на пули всяческих «братков», которые были, конечно же, во все времена, только из-за того, что действовали непрофессионально, чувствуя себя на дороге полновластным «хозяином-барином».

Но восхищение продуманным профессионализмом западных полицейских, равно, как и восторг, оттого, как им удается организовать движение, насколько они корректно-доброжелательны, придет позже. В те же «золотые» времена вольницы и разгильдяйства на дорогах советского союза водитель и милиционер дорожно-постовой службы, случалось, вступали в продолжительные дискуссии, и либо находили приемлемые решения конфликта, либо расставались пособачившись друг с другом всласть и с угрозами типа: «Я тебе это попомню!».