Это мой город

Сейчас, вспоминая годы минувшие, убеждаюсь – то, что начиналось, как авантюра, как хохма, как нечто необязательное, невероятное, бредовое, неосуществимое никогда и не при каких обстоятельствах, – как ни странно, состоялось, получилось, живет. То, что планировалось, просчитывалось, готовилось – или захирело, зачахло, или существует само на себя не похожее. Припомните события собственной жизни – уверен, найдете там не мало подобных примеров.

Играючись, щедро рассыпал бриллианты стихотворных созвучий, немыслимых рифм, изящнейших аллитераций, шутил, мистифицировал, насмешничал блестящий Рыгор Бородулин..

Язвил, издевался, иронизировал над сущим и над собой – Наум Кислик, черпая в этой иронии и самоиронии свои поэтические откровения. Потрясающий рассказчик упоительный и мудрый придумщик, фантазер Валентин Тарас создал кроме стихов и «серьезной» прозы россыпь блестящих устных рассказов. Вспоминая их – понимаю, за неповторимым юмором, никем лучше автора не зафиксированный отпечаток эпохи.

А живые, передаваемые из уст в уста, ставшие городским фольклором истории из жизни Кости Сороки, Антона Белевича, Виктора Тарасова, Наума Штутина, Стефании Станюты… Люди все разные – маститые и не успевшие стать таковыми, они, тем не менее, и наши современники, и наши земляки – минчане – оставили нам в наследство великое умение беседовать, рассказывать, потешаться над глупостью и, между делом, творить невероятно изящные и замысловатые вещи.

Да, Господи! Сколько фильмов – документальных и анимационных родилось на моей памяти и при моем участии из веселого, на первый взгляд, ни к чему не обязывающего трепа.

«С людями нужно разговаривать!» – эту шутейную формулу вывел сам для себя очень давно, но скоро понял, она вовсе не шутейная. С людьми и в самом деле нужно разговаривать и вовсе не для того, чтобы, что-то вызнать, или, что-то поведать о себе. Любой разговор, с любым человеком заставляет мыслить, ценить нестандартные аргументы, учит слушать и воспринимать позицию оппонента. Только в разговоре, беседе, диалоге, в обмене репликами возникает остроумие, рождаются шутки, начинается творчество, а с ними – доброжелательность, взаиморасположение, приятельство.

Знаменитый российский собиратель и исследователь фольклора, Василий Афанасьев, отмечая отличительные особенности белорусского устного народного творчества, говорил, что ни у одного народа нет такого количества легкомысленных, скабрезных, фривольных побасенок, сказок, анекдотов. О чем это свидетельствует? Люди любили и не опасались разговаривать, подначивать друг друга, вышучивать, подъелдыкивать, дурачить.

Не боялись Господа Бога, ибо на равных существовали здесь православный, католический, протестантский, униатский клир. Здесь мирно уживались боги иудеев, пророки мусульман, да и языческий ареопаг нет-нет, но давал о себе знать.

Не боялись панов – каждый третий на этой земле сам был, или считался паном.

Судейских тоже не очень боялись – законы были устоявшиеся, менялись редко и не очень походили на дышло в крестьянской запряжке, про которое известно – «куда повернул, туда и вышло».

Королей и Великих князей тоже боялись не очень, поскольку даже эти высшие государственные должности на Беларуси были не наследственные, а выборные. Совершенно замечательно подметил традицию «вольноговорения», а следовательно и вольномыслия, присущего местному населению классик нашей драматургии Виталь Вольский, описав в «Нестерке» блестящие «научные» диспуты и, введя в ткань пьесы остроумнейшие диалоги с судейскими.

Не припомню, чтобы, когда-либо, даже готовясь к самым жестким уличным схваткам, нельзя было остановить их, договорившись «по справедливости», либо «снять напряжение» удачной, к месту пришедшейся хохмой. Даже возвращаясь глубокой ночью, домой по чужой, незнакомой территории не приходилось опасаться, вынырнувших из-за угла агрессивных стаек местных пацанов – почти всегда находились либо общие знакомые, либо общие интересы.

Тем удивительнее и непонятнее появившаяся в последние годы тенденция недоверчивости и подозрительности, некоего расслоения на своих и чужих, не верных и неверных. Стоило мне начать публикацию этих заметок в «Советской Беларуси», как некоторые старые приятели перестали здороваться.

– Друзья мои, у вас есть претензии по тексту? Нет! Тогда давайте припомним времена, когда вся наша пресса была партийной и только один незабвенный учитель наш Марк Соломонович Зерницкий, читавший всем нам «Партийно-советскую печать» удивлялся из года в год задаваемому вопросу: «Марк Соломонович! Непонятно… Журнал мод, к какой прессе относится к партийной или советской?» – и совершенно искренне пояснял,– Вы знаете – это очень интересно… Вот уже пятнадцать лет все студенты меня об этом спрашивают!..