Это мой город

Однажды, когда мы с режиссером Игорем Гасско снимали документальный фильм о наездниках конно-спортивной школы в Ратомке произошла трагедия. Мальчик, выполняя простейшее упражнение, допустил ошибку, лошадь встала на дыбы и опрокинулась на круп, накрыв мальчишку всем своим весом. Как то случилось, что рядом кроме Игоря, меня, нашего оператора и фельдшера местного медпункта, никого не оказалось. То ли это была последняя в тот день тренировка и все разъехались, то ли еще какая то нелепость – не помню. У фельдшерицы была истерика переходящая в перманентный обморок, у бедного Игоря, перенесшего две операции на сердце, посинели губы, но он из последних сил делал мальчику массаж сердца. Я,сменяя его, в перерывах звонил в «Скорую». Я пробивался в Минск, меня из Минска отправляли в Молодечно, объясняя, что это их зона. Я орал, что здесь необходим квалифицированный нейрохирург, меня спрашивали о моем образовании и вновь отправляли в Молодечно. Плюнув на «Скорую» я дозвонился до приемной Министра здравохранения. Тогда им был Савченко. С «разбега», я наорал на министра, я требовал нейрохирурга, понимая, что у мальчишки сломано основание черепа. Министр очень спокойно сказал: «Перезвоните мне через три минуты!» Через три минуты проинформировал: « К вам выехал нейрохирург профессор Павловец.» Это была сестра тети Наташи, Марья Васильевна. Осмотрев мальчика она беспомощно прошептала: «Не довезем!»

Дорогие мои читатели! Простите меня, что дурю вам голову, «жонглируя» ничего не значащими понятиями: «бесплатная» и «платная» медицина. Потому что медицина всегда платная – это и связь, и транспорт, и диагностическая аппаратура, это экспресс – анализы, операционное оборудование, квалифицированные кадры, современные медикаменты, это доктора, которые следят за вашим здоровьем постоянно, а не от случая к случаю. Это система. Любая система – стоит дорого, так что вопрос стоит ставить только таким образом – «богатая» медицина или «нищая». У нас она нищая. И стоит спросить: «Почему? Почему в больнице скорой помощи люди лежат в коридорах на незастланных простынями кроватях, почему на анализы водят через раздолбанные вонючие подвалы, почему процесс обследования растягивается на три, четыре, пять дней, почему врачи там замороченные и раздраженные, почему, советуя какие приобретать лекарства, они говорят: « Постарайтесь не покупать наших и «брынцаловских». Почему…

Да все потому же, что нам досталась в наследство от Советской власти, от великого и могучего Советского Союза бесчеловечная система здравоохранения, при которой замечательный домашний доктор, вместо того, чтобы лечить людей, нанимается работать уборщицей, диспетчер скорой помощи, опасаясь нарушить инструкцию, вынуждает вас отнимать время у Министра, профессор – нейрохирург, вместо того, что бы спасать жизнь, чуть не плача шепчет: « Не довезем!» поскольку знает, как и чем оборудована его специальная реанимационная машина.

Во всем цивилизованном мире отработаны разные способы здравоохранения, лечения, реабилитации, восстановления здоровья и главное – профилактики, предупреждения заболеваний. Их много, их называют по-разному, но служат они одному – не бросать человека в беде, дать ему шанс и если не вылечить окончательно, то хотя бы поддержать на неком приемлемом уровне. Это обеспечивается взносами, которые люди откладывают осознанно в надежные частные и государственные фонды. Эта система поддерживается налоговой политикой государства, она регламентирована трудовым законодательством между нанимателем и работником, ее детали оговорены в коллективных профсоюзных договорах. В нашей стране ничего этого нет. В нашей стране заболеть – не приведи Господи. Потому как все вокруг «колхозное», все вокруг наше…

Но, господа, слово здоровье, слово жизнь, с наречием «наше» не монтируется! Нельзя сказать наше здоровье или наша жизнь. Здоровье и жизнь могут быть только твоими или моими и заботиться о них мы должны, прежде всего, сами. Поэтому сижу в своей палате в блоке «Б» и размышляю – из острого состояния меня вывели, спасибо докторам, а дальше что? Дальше как? Дальше ждет меня «наше» здравоохранение, за которое я, вроде бы, честно платил сорок пять лет, но которое мне, вроде бы, ничего не должно. Страшно, господа!

ГЛАВА 31

Я провожал кого-то из знакомых на поезд. Поезд ушел около часа ночи. В одиночестве, по подземному переходу брел я на выход, к привокзальной площади. Шел, задумавшись, не обращая внимания на редких в этот час спутников и встречных, торопившихся по каким-то своим надобностям.