Это моя правда

Тане всегда нравилось выходить из самолета и потом идти по длинному широкому коридору аэропорта Бен-Гурион. Отчего нравилось? Да сама не могла понять. И даже стоять в очереди к паспортному контролю нравилось, рассматривать необычную публику. Кого только не было в этой очереди, правда! Вот взять, к примеру, группу паломников-католиков во главе со строгим падре в серой сутане и подпирающей шею белой накрахмаленной колоратке. Стоят группкой, жмутся к нему, как овцы. А вот семейство ортодоксов ведет себя так, будто они одни во всем большом зале, ни на кого не обращают внимания. А это группа немецких туристов громко гогочет – даже здесь свои эмоции сдержать не могут! И очередь движется медленно, медленно…

Наконец и Танин черед настал идти к будке паспортного контроля. Подошла, привычно протянула все необходимые документы: паспорт и приглашение в клинику. Девушка-контролер долго изучала приглашение, и Таня привычно ждала уточняющих вопросов, изобразив на лице готовность к любым ответам.

Но вопросов в этот раз не последовало. Девушка глянула на нее еще раз, подумала секунду и протянула Тане документы с вложенным в паспорт маленьким лепесточком визы. И опять у нее не получилось увидеть, когда ж она эту визу сумела выудить из компьютера? Прямо как фокусница, честное слово! Это ж надо фотографию сканировать да на листочек перенести… А пальчики-то вот они, документы в руках держат, а глазки не на экран компьютера смотрят, а исключительно пассажирке в лицо!

И вообще… Все у них здесь не так, как в других аэропортах. Здесь визу не впечатывают в паспорт, а выдают этот самый листочек, такой малюсенький, что потерять его не составит проблемы. А могут и вовсе не пустить без объяснения причин… И люди гадают потом и думают: чем же их туристические физиономии таможенникам не понравились, что не пустили к святыням? Некоторые даже в панику и депрессию впадают – бога прогневили, мол…

В зале прилета, как обычно, было полно народу. Взяв с ленты чемодан, Таня деловито продралась сквозь толпу встречающих, вышла к стоянке автобуса-шаттла, уже поджидавшего пассажиров, чтобы довезти их до рейсовых автобусов. Путь был привычным и давно изученным, и через час она должна быть в Тель-Авиве, выйти на своей остановке и прибыть в маленький скромный отельчик, который облюбовала себе еще в первый приезд.

Прелесть этого отельчика была в том, что он располагался недалеко от набережной, где можно было гулять долго и дышать морем, съесть что-нибудь незатейливое в уличном скромном кафе. А второй прелестью была, конечно же, относительная дешевизна отельчика. Номера там такие маленькие, что помещались в них только кровать, тумбочка и шкаф для одежды, который и шкафом-то нельзя назвать, по большому счету. И в санузле тоже не развернешься: настолько все компактно устроено, что человеку с приличной комплекцией ой как надо было извернуться и матюкнуться, чтобы справить мало-мальские физиологические потребности!

Но, слава богу, с комплекцией ей повезло. Росточка была среднего, худоба самой природой подарена. Да еще плюс болезнь эту худобу усугубила, не без этого… Со спины ее часто принимали за подростка, и она привыкла уже и не обижалась нисколько, когда кто-нибудь ей советы давал – пора, мол, в женское тело войти… Не станешь же объяснять всем и каждому, что никаких диет она вовсе не соблюдает, что организм сам для себя такую комплекцию выбрал! Может, ему так болеть легче, кто знает… Вон, даже съеденные в огромных количествах гормоны с этой комплекцией не справились, как ни старались, наверное.

Интересно, кто сегодня за стойкой дежурит? Зива? Михаэль? А может, милая Хава?

Лучше бы Хава, конечно. Она с ней сдружилась как-то. Потому, наверное, что Хава прекрасно шпарит по-русски. Приехала лет десять назад сюда к родственникам, да так и осталась. И Хавой нынче зовется, а раньше Евой была. Гиюр приняла, замуж вышла, живет и не жалуется. Но по России все равно скучает и потому, может, каждого русского постояльца особо приветствует.

О, и впрямь Хава за стойкой стоит и уже улыбается ей издалека…

– Привет, Танечка! Я уже видела твою бронь, с приездом!

– Здравствуй, Хава… Я тоже очень рада тебя видеть…

– Опять в клинику на лечение, да?

– Нет, теперь уже не на лечение… Теперь уже на операцию, Хава.

– Да ты что? А… Это хорошо или плохо, если на операцию?

– Это хорошо, Хава. Это очень даже хорошо! Есть шанс, что я буду совсем здорова.

– Ой, Танечка… Как я рада… А я смотрю на бронь и думаю: почему только на один день? А оно вот в чем дело… Значит, ты в клинику завтра должна ложиться на операцию! А когда тебя выпишут, сразу домой поедешь, да?

– Не знаю еще… Может, на пару дней после клиники у вас остановлюсь. Посмотрим… А как твои дела, Хава? Что, старшенький уже в школу пошел, да?

– Пошел… Учительница его хвалит, говорит, очень способный. Да здесь, ты же знаешь, детей вообще ругать не принято, всех старательно хвалят, чтобы всякие детские комплексы не вырастить. В этой стране лучше всех живется детям и старикам…

– А сама ты как? Привыкла уже?