Это наш ребенок!

     Да, его тоже этому учили. Но у каждого правила бывают исключения. И Шейла была его исключением.

     — Чему еще тебя учили?

     Шейла внутренне рассмеялась над иронией судьбы.

     — Еще меня учили не поддаваться порывам.

     — Рад, что ты не приняла это близко к сердцу, — усмехнулся он.

     Она вывернулась из-под его руки, чтобы увидеть его глаза.

     — Но я приняла, приняла.

     Она считала себя пуританкой, но он знал ее лучше.

     — И ты занималась со мной любовью в ту ночь, потому что не поддаешься порывам?

     Шейла сделала глубокий вдох и попыталась прояснить ситуацию:

     — Я занималась с тобой любовью...

     Слейд откинулся и сел на пятки. На его лице появилось самое невинное выражение.

     — Да?

     Она раньше не задумывалась над этим, но теперь поняла и отбарабанила причины, казавшиеся верными:

     — Потому что ты был самым волнующим мужчиной, какого я когда-либо встречала. — Получилось именно то, что ему надо, чтобы подкормить мужское самолюбие. — Потому что это казалось правильным для нас. И потому, что ты уезжал из страны.

     Слейд подумал, что именно так объяснил бы и сам.

     — Отъезд — главный критерий, по которому ты отбираешь своих любовников?

     Если честность может помочь им — а если не поможет, то не ее вина, — она должна быть честной.

     — У меня нет никакого критерия.

     — Да, насчет любовников, а они у тебя были? — Он увидел, как в ее глазах появляется раздражение. — Просто хочу кое-что узнать о тебе, вот и все. Можешь в ответ задать мне любой вопрос в любое время.

     — И ты дашь мне ответ? — недоверчиво спросила она.

     — Да, — уверенно ответил он.

     Что возбудило новые сомнения.

     — Честный?

     — Где ты научилась такой подозрительности? — усмехнулся он, качая головой.

     О нет, на этот раз она не позволит ему обезоружить себя обаянием.

     — Подозрительность в моих генах. У меня очень много подозрительных предков.

     Не в состоянии больше сопротивляться, Слейд обхватил ладонями ее лицо. Она распустила волосы. Он помнил, как они так же распустились в ту ночь. Ему так больше нравилось.

     — И все они были столь же великолепны?

     Шейла попыталась освободиться, но ей это не совсем удалось. Или она не очень хотела?

     — Ты меняешь тему.

     — Нет, я стараюсь быть обаятельным. — Он погрузил руки в ее волосы и приподнял ей голову. — Мне говорили, что я очень обаятельный.

     Его дыхание ласкало ей лицо, но он не целовал ее. Пока не целовал.

     — Я догадываюсь, — прошептала она.

     — Поцелуй меня, Шейла, — попросил он. — Поцелуй меня, как в ту ночь на пляже. Поцелуй меня, как будто я снова уезжаю.

     Она судорожно сглотнула. Если бы она стояла, колени бы уже подогнулись.

     — А ты уезжаешь?

     Он медленно помотал головой из стороны в сторону.

     — Не в ближайшем будущем.

     — Но уедешь?

     И в этот раз ей будет не все равно, далеко не все равно, с болью подумала она. А ей не хотелось любить, не хотелось мучиться.

     — В командировку. — Он уже разговаривал с Энди о работе в Штатах. — На время... Тебя уже кто-то оставлял навсегда, Шейла?

     Нет, это она ушла в тот единственный раз. Но у нее не было выбора.

     — Нет, я никогда не подпускала никого достаточно близко.

     И это было почти правдой.

     Слейд поднес ее ладонь тыльной стороной к губам и медленно поцеловал каждую косточку.

     — А почему?

     Она не сразу обрела голос. Он хорош, чертовски хорош.

     — Моя природная подозрительность, помнишь?

     — Все, — он постучал пальцем по виску, — я все помню. Это часть моего ремесла.

     Его губы парили над ее губами, и она почти осязала каждое слово.

     А потом он поцеловал ее, поцеловал так, как будто у него очень долго не будет такой возможности. Он целовал ее как новобрачный, как любовник, нашедший свою давно потерянную возлюбленную.

     Он целовал ее как мужчина, который вдруг понял, что нашел вторую половину своей души.

     У нее так кружилась голова, что она вцепилась в него, боясь упасть с постели, упасть с края мира. Но она была готова падать куда угодно, лишь бы вместе с ним.

     Когда Слейд оторвался от нее, она вцепилась в него, не желая, чтобы поцелуй закончился. Но не вечно же ему продолжаться. В лучшем случае ее тело позволит погасить этот огонь внутри лишь через несколько недель.

     Шейла заморгала, пытаясь сфокусировать зрение.

     — О-о!

     Он засмеялся, но смех был ласковым, успокаивающим.

     — Я принимаю это за комплимент. Теперь засыпай, пока я не начал бегать по округе в поисках доктора, который письменно поклянется, что ты можешь выполнять супружеские обязанности.

     Она могла бы сама сфальсифицировать такое разрешение.

     — А как насчет моего согласия?

     — Я только что его испробовал. — Он коснулся пальцем ее губ, не доверяя себе, боясь поцеловать ее снова. — Вот здесь. Спокойной ночи, док.

     Откинув одеяло, он скользнул под него.

     Шейла не знала, что и думать.

     — Спокойной ночи, Гарретт.

     Повернувшись к ней спиной, Слейд пытался устроиться поудобнее.

     — Приятных снов.

     Если они вообще будут, подумала она, глядя на его спину, и со вздохом отвернулась.

     Она искренне не верила, что сможет заснуть.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

     Ночь прошла на удивление хорошо. Шейла была убеждена, что не сможет заснуть рядом со Слейдом. Но инстинкт самосохранения взял свое. Она заснула в считанные минуты. Три раза ее будила Ребекка, настойчиво требовавшая еды.