Это – наша история

Другими словами, образованное сословие теперь готово поступиться частью свободы. Во имя чего же?

Во имя избежания великих потрясений.

Полноте, вы всерьёз полагаете, что принадлежность первого телеканала Березовскому, а четвёртого – Гусинскому грозила стране великими потрясениями?

Вполне возможно. Исторический опыт показывает, что подобные игры образца 1916-1917 годов кончились плохо. Можно, конечно, поставить ещё один великий эксперимент, но ведь не хочется.

В чём, как вы считаете, взгляды образованного сословия поменялись по сравнению с 80-ми годами?

Прежде всего, взгляды насчёт того, что достаточно дозволить представительную демократию и рыночное хозяйство, и всё пойдёт как по маслу. Второе – это вера во всеблагость западного мира. В двух смыслах пришлось пересмотреть убеждение в его благорасположении к России и во внутренней его благостности, в том, что он – блаженная обитель, «идеже несть ни печали, ни воздыхания». Отношение образованного сословия к советской власти было чисто отрицательным, выражалось в лозунгах «долой!» или «отдай пайку, начальник!». Каким образом должна быть отдана пайка, что должно происходить вслед за «долой!», никого не интересовало. На всю Россию до 1985 года, кажется, один только Солженицын задавался вопросом, как практически, конкретно обустроить Россию. Все остальные были убеждены: главное, чтобы провалились коммунисты, а всё остальное приложится. История показала: не приложилось. И когда образованное сословие стало задаваться вопросом, почему не приложилось, оно стало по иному относиться к власти, входить в её положение. Потому что совсем уж ненавидеть власть можно в двух случаях: либо когда она абсолютно невыносима, либо когда ты принципиально не хочешь войти в её положение.

Между «совсем уж ненавидеть» и «любить» большое расстояние. В советское время интеллектуалы в партию, конечно, вступали. Но всегда искали этому оправдание.

Например, называя партбилет «хлебной карточкой».

Или сочиняя ещё какие-то демагогические комментарии. Во всяком случае, этот поступок требовал какого-то оправдания. Сегодня в партию вступают демонстративно, я бы сказала, с гордо поднятой головой.

Да кто вступает-то? Народные артисты? Так артисты вообще приобрели гражданские права лишь в Х1Хвеке, а до тех пор считалось, что человек, публично торгующий обликом, неполноправен. Наверное, в этом что-то есть

Помимо народных артистов в партию поспешил ваш коллега по программе «Однако» Михаил Леонтьев.

Это был малоосмысленный, с моей точки зрения, поступок. Но в любом случае, ни о каком массовом вступлении интеллектуальной части общества в партию говорить не приходится. Вы же не относите к интеллектуалам Надежду Бабкину и Александра Розенбаума.

Вы лично, расписываясь в приязни к нынешней власти, не испытываете дискомфорта?

Поясните, что вы имеете в виду. Я же не давал расписку, в которой бы значилось, испытываю приязнь к нынешней власти». [215]

Так выглядит сегодня типичный мещанин советского разлива, из которых состоит орава маргиналов, родства не помнящих. И они будут делать всё, что в их силах, чтобы подольше удержаться у корыта, где они нашли себе места. Но это до той поры, пока их оттуда не выгонят. Тогда они запоют обратное.

То, что мы потеряли в развитии своего самосознания, в познании явлений общественной жизни, позволило сегодняшнему мещанству с его меркантильным прагматизмом отбросить моральные ценности общества и пуститься в погоню за чистоганом, нам же предстоит исправлять и наверстывать. А догонять всегда тяжело.

И ещё один момент необходимо упомянуть – поведение интеллигенции, той её части, которая сегодня считает себя «обиженной» советской властью. На эту тему очень характерная публикация:

«22 марта газета «Правда» опубликовала материал известного русского публициста Виктора Кожемяко ««Еврейский вопрос»?».

Публикация в «Правде» статьи «Кто же для России нерукопожатен?» (номер от 2—5 октября 2009 г.) почти совпала с оглашением в Интернете «Письма советским ветеранам». Его автор Александр Подрабинек, давний антисоветчик, заявил следующее: