Это настигнет каждого

Матье не смягчился. Порывы жалости, еще недавно непреодолимые, теперь из него выветрились. С непостижимой быстротой яд равнодушия парализовал субстанцию его сознания. Матье чувствовал усталость, изнеможение, пустоту. Ощущение, что он существует как человек, словно окуталось туманом. Неотчетливо, без сочувствия видел он самого себя - неважно в каком времени, - брошенного на землю под серым небом, в укромном месте за безлиственными кустами, немилосердно обнаженного, в окружении безвинно-гнусных подростков, которые его истязали как своего врага; и один из них сделал разрез в его плоти, попытался расширить рану пальцами. Матье кричал, прежде чем ему заткнули рот кляпом. Кто-то, кого он не знал, - тоже подросток, ангел-ребенок (нераспознаваемый, правда, поскольку не имел на себе отличительного знака), - помешал тогда продолжению скотского убийства. Ангел - коричневый, когда обнажен, с мускулами мальчика, а отнюдь не празднично-белый спаситель (как потом выяснилось, уличный мальчишка, рожденный вне брака, просто неопытное человеческое существо, без особых примет; одетый, если вспомнить задним числом, точно как те другие пацаны), - пришел к нему на помощь, не позволил, чтобы ему уже тогда набилась в глотку всякая гниль. И вот теперь у этого мальчика из подвала такая же рана. Зачем нужно повторение? Есть ли какой-то смысл в том, что он, Матье, остался в живых? Что к нему был приставлен ангел с заурядным характером, разумевший в бытии еще меньше, чем обычные разумные люди? Который не придумал ничего лучшего, как привести его, Матье, - после многолетнего странствия по черным полям, черным весям, черным лесам и черным водам -в черный город, к той ситуации, с которой странствие началось: к некоему раненому Матье, пятнадцатилетнему, с телом белым, но измазанным кровью, - обезображенному до конца своих дней красным шрамом на гладком животе.

- Я, кажется, догадался, почему этот уличный сброд хотел меня прикончить и кто им тогда помешал. Теперь расскажи мне,что случилось с тобой!

Андерс недолго обдумывал свой ответ.

- Жители этого города - ничем не приметные люди, у них обычная жизнь, исполненная забот. Они нетребовательны, усердны, любят порядок. Живут по нескольку десятилетий у себя дома; потом их удаляют, они исчезают где-то на большом черном поле, обрамляющем город. Некоторых бросают в реку. Все они носят одежду, ибо тела их черны, как уголь. Ни у одного не дознаешься, верно ли, что, когда они наги, чернота умножает их счастье. Если среди них оказывается кто-то белый, достигший возраста, который представляется им самым приятным, это немедленно пробуждает их гнев, ибо они чувствуют себя обойденными, обманутыми. Такого чужака они убивают не сразу: им известен способ медленного, постепенного умерщвления. Тому, кого они хотят вытолкнуть из своей среды, наносят раны. Поначалу он лишь слабеет в результате незначительных потерь крови. Но к его телу день за днем приставляют ножи. И наносят все более глубокие порезы. Меня в конце концов выбросили вон, ибо моя рана уже не исцелится.

Матье выслушал эту речь без особого сочувствия. Она не удивила его. Он не нашел в ней ничего необычного. «Таковы законы этого города, люди их просто соблюдают, - мелькнуло у него в голове. - Люди из угля, порой прибегающие к белому гриму, отстаивают свои привилегии». Он все же спросил:

- Как, каким образом ты-то сюда попал? Ты ведь не родился здесь, от черных родителей?

- А как, каким образом оказались здесь вы? - спросил в свою очередь мальчик.

Матье не ответил. Слишком трудно было что-либо объяснить; мысли его, нечеткие, полнились странными лакунами. Он попытался составить хоть какое-то представление о себе и своем положении; но надежных ориентиров так и не вспомнил. К своему удивлению, он занялся проверкой телесных ощущений. Слюна у него не образовывалась; он не чувствовал позывов к мочеиспусканию; сердце билось приглушенно и так же равномерно, как качается маятник; дышал он совсем незаметно, словно во сне.

«У меня нет желаний, - подытожил он свои наблюдения,-и меня не осаждают физические потребности. Мой мозг подобен болоту, постепенно иссыхающему под лишенным дождя небом...»

Мальчик - худой, узкобедрый, плоский, как труп, и больше похожий на серый гипсовый слепок, чем на живого теплого человека - вытянул ноги, что вызвало новое излияние черной крови, которая извилистой струйкой потекла у него в паху, с левой стороны. Этот знак, напоминающий черную прожилку в светлой каменной глыбе, Матье заметил. Он спросил, где взять воды и в какой сосуд ее набрать.

- Здесь нет воды, нет и сосуда, - ответил мальчик.

- Но должна же быть какая-то утварь, какая-то возможность...

- Откройте люк в полу! Сейчас самое время.