Это не сон

– А почему вы с ней не ладили?

– Знаешь, я не хочу, чтобы ты поняла все неправильно. Если для тебя это так важно, мы поговорим с тобой об этом, но прошу тебя – не сейчас. Не в машине. Не сегодня. И не в такой обстановке.

Я повернулась, чтобы рассмотреть искаженное лицо Эммы.

– Прости. Я слишком остро на все реагирую. Это моя слабость. Я со всем этим здорово перемудрила. И не мне говорить тебе, чем ты должна со мной поделиться.

– Так, значит, сегодня мы еще можем прогуляться? Да, Софи?

Я кивнула, хотя чувствовала, что в наших отношениях произошли какие-то фундаментальные изменения. До конца пути мы не сказали больше ни слова – я крутила радио, пока не нашла программу классической музыки. Россини. Я сделала звук погромче.

А еще я чувствовала себя дурой, потому что никак не могла избавиться от образа этой женщины на вершине скалы в Корнуолле. Обстановка была похожа. Еще одна береговая тропа…

На парковке было всего четыре машины – Эмма припарковалась возле темно-синего «Вольво». На краю его багажника сидела пара, надевавшая свои туристические ботинки. Женщина с копной седых волос была худой, с обнаженными мускулистыми руками, в которых большая прогулочная трость смотрелась парадоксально. Почему-то мне вспомнилось обещание, которое мы с Марком дали друг другу много лет назад: пройти, после того как выйдем на пенсию, всю тропу юго-западного побережья[57]. Все шестьсот тридцать миль[58]. Не знаю почему, но эта цифра врезалась в мою память. Интересно, а мне тогда нужна будет трость?

Я уже много лет не ходила по этому отрезку, к западу от Бэнтама. Нам пришлось отказаться от прибрежных маршрутов с того момента, как Бен вырос настолько, что уже не помещался в заплечном мешке: только что научившийся ходить малыш, свободно разгуливающий по краю скалы, – вид не для слабонервных.

Сначала вверх шел пологий склон, обнесенный изгородью и достаточно широкий. Эмма пошла первой. А потом тропа, повернув на запад, стала круче, и с нее нам открылись потрясающие виды острова Бург, находившегося справа от нас. Я уже забыла, насколько это было здорово. Грандиозно. Волшебно. Сильный ветер дул мне в лицо. Белые барашки далеко внизу разбивались о прибрежные скалы. Я начала успокаиваться.

От восхитительного вида острова Бург мое настроение смягчилось – я вспомнила о нашей первой поездке на его пляж и о тех летних путешествиях, которые мы совершили благодаря Эмме. Как же здорово ей удавалось вытащить меня из скорлупы – и не только в физическом, но и в моральном смысле! И какими спокойными были они с Тео… И как она научила меня не квохтать над Беном…

Я вечно о чем-то беспокоюсь – она всегда спокойна.

«Да пусть себе играют, Софи. Ничего с ними не случится».

Я посмотрела в спину Эммы, а она повернулась и встретилась со мной взглядом – и ее лицо смягчилось от очевидного облегчения.

Потом мы пошли быстрее, и наше дыхание становилось тем прерывистей, чем круче шел подъем. Я вспомнила о скамейке на вершине, где, в прошлой жизни, мы с Марком ели свои сэндвичи, а Бен высовывал свою головенку из рюкзака, как какой-нибудь птенчик из гнезда, в ожидании еды и питья.

Я еще раз посмотрела на Эмму, на этот раз прямо ей в затылок. Мне был приятен шум ветра, и появилось ощущение, что все между нами опять наладится, хотя мне пока не хотелось прерывать наше молчание. Мне необходимо было пропитаться этим неожиданным облегчением, которое я чувствовала, и появившимся пониманием, что хотя бы часть из того, что говорила Эмма, – правда. На работе я всегда могла постоять за себя, но в частной жизни ненавидела конфликты. Когда мы только встретились с Марком, он был так же разочарован этим, как и Эмма сейчас.

Хотя я не думаю, что они абсолютно правы. Некоторых ссор действительно лучше избегать – сказанные слова уже не вернешь. Я слышу эхо голоса моей матери. Мне семь лет. Может быть, восемь…

«Если б я не забеременела тогда, твою мать, ты что думаешь, стала бы я мириться с такой жизнью?»

Она кричала на моего отца, а он повернулся и вздрогнул, потому что в этот момент в дверях появилась я. Помню, как посмотрела на свои пушистые тапки из кролика, а потом подняла глаза и через комнату увидела паническое лицо папы.

«Мы думали, что ты уже спишь, Софи…»

Неожиданно Эмма остановилась в особенно узком месте и прислонилась спиной к скале.

– Боже! И куда это я все лечу? Почему бы тебе не пройти вперед, Софи, чтобы самой определять нашу скорость? Какая я эгоистка, что не подумала об этом…

Я спокойно отношусь к высоте, и горные тропы меня не пугают. Но ширины тропы едва хватало на то, чтобы благополучно протиснуться мимо Эммы, и по какой-то причине я остановилась. Необъяснимое ощущение дискомфорта. Я не хотела признаваться в этом даже себе и не хотела говорить ей о том, что думала в тот момент о женщине на вершине скалы в Корнуолле. Проходить мимо я тоже не хотела. Все это было странно и немного смешно.