Это останется с нами

– У некоторых людей есть дар, – сказала Ирис, – но нужно опасаться мошенников. На сеанс к настоящим спиритам попасть не так-то просто, люди приезжают к ним со всех концов страны.

– Мне очень повезло, – ответила Жанна. – Он связался со мной напрямую, так что ждать не пришлось.

– Как связался? – спросил Тео недоверчивым тоном.

– По телефону. Пьер продиктовал ему наш номер.

– Вот дерьмо! – воскликнула Ирис. – В точности как с мадам Болье, моей пациенткой, которая умерла два месяца назад. Когда я пришла забрать халат и коробку для завтраков, ее дочь рассказала, что звонил некто, назвавшийся медиумом, и сказал, что мать передала для нее послание. Она повесила трубку. Все это очень странно.

– Еще как странно! – подхватил Тео. – Тухлое дело.

Жанна не подала виду, но пожалела, что доверилась им. Множество несоответствий и нелепых противоречий уже и так подорвали ее доверие к мсье Кафке, и она не желала, чтобы кто-то усугубил сомнения.

– Прости, если обидела, – сказала Ирис, поднимаясь с дивана. – Возможно, он настоящий специалист. Даже наверняка. Тебе лучше знать, мы ведь никогда его не видели.

Жанна расслабилась, но Тео не успокаивался.

– Можем это сделать.

– Что «это»? – удивилась Жанна.

– Повидаться с ним! И составить собственное мнение. Когда назначена следующая встреча?

62 Тео

На часах еще нет десяти, и я прячусь за баром, чтобы она, не дай бог, не решила, что нетерпеливый ухажер пришел заранее. После того как Лейла предложила пойти выпить, я то и дело готов свалиться в обморок, стоит мне встретиться с ней взглядом, даже вид крови из порезанного пальца не требуется. Ночью я почти не спал и стрессовал даже в своем воображаемом мире.

Сегодня у меня первое в жизни свидание. С Манон мы целовались – спонтанно, чаще по ее инициативе, а я позволял с невозмутимым видом, хотя тело ликовало от счастья. У нас были одинаковые заморочки, мы слушали одну и ту же музыку, она смотрела на меня глазищами с сумасшедшинкой – в пятнадцать лет успех обеспечен! До нее я встречался с одноклассницей – мы обжимались на велосипедной стоянке, скрываясь от чужих глаз. Она уверяла, что все дело в приличиях, но я думаю, ей просто было стыдно, только и всего. Честно сказать, большим спросом я никогда не пользовался, так что сегодня у меня впервые первое свидание. Тем более важное, что в девушку я уже сильно влюблен.

Докуриваю последнюю сигарету и считаю удары сердца – оно бьется слишком быстро для человеческого.

– Привет!

Я вздрагиваю от неожиданности при виде Лейлы, а сердце даже не замирает между двумя ударами. Меня подхватило бурное течение.

– Привет! – отвечаю я. – Как дела?

Хорошее начало, нечего сказать, увлекательное, как выписка из банковского счета.

В баре тихо и спокойно, мы устраиваемся в глубине зала, за высоким столиком. Лейла, кажется, смущена не меньше моего. Мы выпиваем по первой, обмениваемся несколькими банальностями, и я узнаю, что она уже полгода сама себе хозяйка, а раньше жила с родителями, братом и что ей скоро исполнится двадцать, что сейчас у нее три работы. Лейла стоит за прилавком в булочной, убирается в офисном здании и помогает брату в ресторане.

– А у тебя есть родные? – спрашивает она. – Та дама на конкурсе – твоя бабушка?

– Нет, мы просто живем в одной квартире – она, Ирис и я.

Лейла удивленно вздергивает брови. Ну вот, приехали. Сейчас придется решать, что делать: сказать правду или что-нибудь придумать. Интернатское прошлое всегда делало меня «не таким, как все». Окружающие, узнав об этом, начинают вести себя по-другому. В школе я был «парнем без родителей». Со мной или вообще не имели дела, или общались из любопытства, а иногда жалели. Иногда я чувствовал себя экзотическим обитателем зоопарка. Я был экзотом. Лейла ждет ответа. Я мысленно пытаюсь сложить слова во фразы, которые могут изменить все.

– Я родом из Брива. Зарабатываю достаточно, чтобы платить за жилье, в Париже никого не знаю. Семьи у меня нет, я вырос в интернате.

Произнеся все это на одном дыхании, застываю, глядя на свой стакан.

– Мне они показались милыми, – говорит Лейла. – Обе очень переживали, вот я и приняла их за твоих родственниц. Может, прогуляемся?

Ничего не случилось! Она не стала задавать вопросов почему да как. Может, не осознала моих слов или ей просто плевать.

На улице холодно, мы дышим туманным воздухом, я пытаюсь набраться храбрости и спросить: «Ты вообще слышала, что я сказал?» – и тут она говорит:

– Идем, покажу тебе кое-что!

Мы бредем по берегу Сены, рассказываем друг другу смешные истории о Натали – неисчерпаемая тема! – и хихикаем.

– «Нет, мсье, мы не отпускаем в кредит, – произносит Лейла. – Видите же, бороды у меня нет, я вам не аббат Пьер!»

– Ты классно ее изображаешь!

– Знаю, у меня имитаторский талант.