Это останется с нами

Она останавливается перед дверью, нажимает на кнопки, вводя код, и объясняет, что наводит порядок в бюро на последнем этаже. Мы оказываемся в частном дворике, и Лейла прижимает палец к губам, требуя тишины. Я поднимаюсь следом за ней по лестнице до самого верха, Лейла берет деревянную стремянку, стоящую у стены, подтаскивает ее к люку на потолке и знаком велит мне не отставать.

Ноги дрожат, голова кружится, дыхание перехватывает от красоты панорамы. Бесконечные парижские крыши, Сакре-Кер, вдалеке – Эйфелева башня. Лейла делает несколько шагов по коньку, я обнимаю трубу и сползаю вниз.

– Тебе плохо? – спрашивает она, приземляясь рядом.

– Не волнуйся, все в порядке. Дефибриллятор при тебе?

Лейла хохочет, а когда наконец успокаивается, мы долго молча слушаем ночь. Дрожь постепенно унимается, и я почти забываю, что сижу на крыше. Лейла замерзла. Хотел бы я знать, о чем она думает. Делаю глубокий вдох и спрашиваю:

– Ты слышала, что я сказал в баре?

– Конечно, слышала и понимаю, что для тебя это трудная тема. У меня тоже такие есть. Мы еще успеем поговорить… потом.

Меня снова трясет, голова как чужая, но не от страха. Лейла смотрит на меня, ее лицо совсем близко, на расстоянии вздоха, я гоню прочь страхи, закрываю глаза, и мы целуемся.

Странно, что на Эйфелевой башне не вспыхивает фейерверк.

63 Ирис

Жанна не соглашалась. Никто не настаивал – ей решать, что для нее лучше: питаться иллюзиями или принять реальность. Вчера за ужином она призналась, что передумала: нужно все выяснить!

Открывший дверь медиум явно удивился, что Жанна явилась не одна. Я протягиваю ему руку.

– Здравствуйте, я – дочь мадам Перрен.

– А я ее внук, сын дочери, – подает реплику Тео, кивнув на меня.

Я с трудом сдерживаю смех, а маленький придурок выглядит очень довольным.

Это первый тест. Жанна рассказала, что мсье Кафка в курсе насчет детей, но он не реагирует. Ладно, пусть пока помучается сомнениями.

Медиум приглашает нас за круглый стол. Все в его кабинете карикатурно нарочито, не хватает только хрустального шара и сушеных яичников карликовой хомячихи. Я хорошо помню, как Гаель описала своего медиума после первого сеанса. Ее поразила сдержанность обстановки, не имевшая ничего общего с тем, что она себе воображала. Бросаю взгляд на Жанну – она сидит с гордо поднятой головой, смотрит спокойно, открыто и ничем не выдает сомнений.

– Вы сказали, что Пьер прислал новое сообщение?

– Именно так, дорогая мадам! – оживляется спирит. – Усопшие редко связываются со мной так регулярно, вы определенно очень ему дороги.

Жанна улыбается. У меня нет никакого желания шумно разоблачать этого человека, пусть лучше окажется честным и искренним! Не хочу, чтобы он произносил слова, терзающие душу женщины, горюющей по любимому, только для того, чтобы содрать с нее побольше денег. Не решаюсь представить, что сейчас чувствует Жанна, разрывающаяся между надеждой и естественным скепсисом.

– Я повторю все, что сказал мне Пьер, – продолжает медиум. – Собственным голосом, но его словами. Итак, начнем.

Кафка откидывает голову назад, прижимает указательные пальцы к вискам.

«Здравствуй, дорогая, ты сегодня очень хороша. Я совершенно счастлив, что нашел способ общаться с тобой. Спасибо, что поверила мсье Кафке. Нам повезло, что связь не прерывается и я все время с тобой. По ночам мы лежим рядом на кровати в квартире на улице Батиньоль, совсем как раньше. Люблю тебя, милая. Надеюсь, мы будем разговаривать чаще».

По щекам Жанны текут слезы. Она достает из рукава платок, промакивает глаза и медленно поворачивается к нам.

– Вы были правы, ребятки.

Тео радостно вступает в игру и спрашивает у Кафки:

– Он здесь?

– Само собой. Дед стоит рядом с вами, возможно вы чувствуете его руку у себя на плече.

Тео закрывает глаза, делает глубокий вдох.

– Чувствую! – сообщает он, подняв веки. – Мы с ним были очень близки, я звал его Патапуфом.

Медиум устремляет взгляд на воображаемую точку в пустоте.

– Он прекрасно об этом помнит, ему очень нравилось это прозвище. Дедушка любил вас больше всех на свете, но не говорите остальным!

Жанна сохраняет полное спокойствие. Я придвигаюсь вместе со стулом и кладу ладонь на ее руку.

– Он оставил для меня послание?

Спирит снова принимает задумчивую позу, смотрит на мой живот и отвечает:

– Ваш папа счастлив, что жизнь продолжается. Ему очень жаль, что он не встретился с малышом при жизни, но обещает приглядывать за ним с той стороны.

Силен мерзавец! Растерянность Жанны рвет мне сердце.

– А вот я рад, что он не дожил, – вмешивается Тео, – в противном случае мне пришлось бы делиться наследством. Раз так удачно вышло, что он меня слышит, передайте: я очень ему благодарен, но денег слишком много. Не знаю, на что их употребить, пусть даст мне совет.

– Ну конечно! – восклицает медиум. – Патапуф будет рад помочь вам через меня. Давайте назначим встречу в конце сеанса, согласны?

– Договорились! Спросите, что он думает насчет первого вложения.

Я не понимаю игры Тео и слегка пугаюсь. Кафка слушает молча, кивает и сообщает, выдержав паузу:

– Он вами гордится. Поздравляет с ответственным подходом к делу.