Это по-настоящему

Он на полном серьезе начинает это обдумывать. Я пихаю его в плечо.

– Но подожди, если ты никогда его там не ласкала… значит ли это, что он тебя тоже? – На этот раз он, похоже, действительно шокирован.

– Слушай, давай сменим тему.

Температура воды, думаю, всего градусов пятнадцать, но с каждой секундой бассейн начинает казаться все более заманчивой перспективой. Может, если я туда прыгну, этот ужасный разговор наконец закончится?

– Нет, давай не будем. – Он садится и поднимает меня тоже. – А разве он никогда…

Я зажимаю ему рот рукой:

– Господи, ты не мог бы заткнуться? Ну пожалуйста!

Он на мгновение задумывается, затем кивает, но как только я убираю руку, продолжает:

– Ну что за самовлюбленный дурак! И при этом у него еще совести хватало тебя уговаривать.

– Мне даже не верится, что мы все еще говорим об этом. – Я закрываю лицо руками.

– А ты сама когда-нибудь ласкала себя?

Черт побери, почему землетрясение не случается, когда оно так нужно?

– Ну… предположим. Это приятно. Иногда даже очень.

– До мурашек?

Я вздыхаю. Если я не скажу ему хоть что-нибудь, он не отстанет.

– Нет, не до мурашек. Но приятно.

– Пойдем. – Он вдруг встает и протягивает мне руку.

– Куда?

– В дом. Сомневаюсь, что ты позволишь мне приставать к тебе на улице.

Я поднимаю бровьи:

– Думаешь, тебе что-нибудь светит?

– Не мне. – Его глаза темнеют. – Пойдем.

Я поднимаюсь и даю ему руку. Не вполне понимаю, чем все кончится, но раньше он никогда не заговаривал со мной о сексе и ничего от меня не требовал. Так что я иду за ним через гостиную и коридор в ту комнату, где стоит вся техника. Он приглушает свет, включает кино и усаживает меня на диван.

Затем приподнимает мой подбородок, чтобы посмотреть мне в глаза:

– Ты мне доверяешь?

– Да… а что? – с тревогой говорю я.

Но он не отвечает, а кладет ладони мне на лицо, и мозоли, которые появились у него за долгие годы занятий музыкой, слегка царапают мне кожу. Он целует меня – нежно, осторожно, нетребовательно, и неловкость от разговора уходит. Затем он отстраняется:

– Ты очень красивая. Каждый новый день, который я провожу с тобой, лучше и ярче предыдущего. И если мы когда-нибудь решим заняться сексом, то только потому, что ты сама захочешь, а не потому что я так решу, и не для того, чтобы меня удержать. – Он проводит большим пальцем по моим губам, и я вздрагиваю, словно меня ударило током. – Но и помимо этого есть множество других способов доставить тебе удовольствие.

По моей коже бегут мурашки.

– А… а как же ты?

– У меня есть две руки, – он подмигивает, – и отличное воображение! Так что я, конечно, могу включить кино и притвориться, что смотрю его, но на самом деле мне просто хочется целовать тебя до потери сознания.

– Ты хочешь со мной целоваться, даже несмотря на то что я целовалась с Люком?

Я чувствую себя виноватой и опускаю глаза, но он опять гладит мою щеку.

– Ты на меня больше не злишься?

– Ты разве собираешься еще с ним целоваться?

– Господи, нет, конечно!

– Тогда не злюсь, – он лукаво ухмыляется, – и по-прежнему хочу тебя зацеловать.

– И все? – Я не против, но выражение его лица говорит о том, что хочет он не только этого.

– А я и не говорил, что буду целовать тебя только в губы, – отвечает он.

Я моментально вспыхиваю.

– И ты… не будешь ничего просить взамен?

Я всегда знала, что, если позволю УУ прикоснуться ко мне в некоторых местах, он потребует, чтобы я отплатила ему тем же, а мне… просто не хотелось даже думать об этом. Хотя я чувствовала возбуждение. Моя грудь напрягалась, одежда начинала казаться слишком тесной… Но что-то всегда останавливало.

Окли на мгновение прикрывает глаза:

– Ты ведь не позволишь мне поехать в университет Южной Калифорнии и хорошенько вмазать УУ, да?

Он, похоже, даже без слов понимает, в чем дело.

– Давай никогда больше о нем не говорить, – тихо прошу я.

– Хорошо. – Он ложится на диван и приглашающе похлопывает по своей груди: – Иди ко мне. Ты главная. Делай что хочешь.

Я наклоняюсь над ним:

– А может, я хочу, чтобы ты смотрел кино. А потом притворился, что засыпаешь, и обнял бы меня.

Он резким движением кладет меня поверх себя:

– Ой, кажется, кто-то споткнулся и упал.

– Не одно и то же, – возмущаюсь я.

– Ну почти. – И он целует меня в губы, так что я не успеваю возразить.

Его язык проскальзывает мне в рот и касается моего. Одна рука у меня в волосах, а другая забирается под футболку.

Я сижу на нем, мои бедра касаются его живота. Я чувствую его твердость и начинаю медленно двигаться, и он в ответ обнимает меня еще крепче. Мы целуемся, он стонет, и эти гортанные глубокие звуки просто сводят меня с ума.

Окли Форд хочет меня, Вонн Беннетт. Он прижимается ко мне. Стонет, когда я трусь о него бедрами. Я делаю это снова и чувствую, как он едва заметно улыбается:

– Вонн, ты меня заводишь. Страсть как заводишь.

От этих слов по телу бегут мурашки. Его пальцы, словно танцуя, опускаются ниже, к задним карманам моих джинсов. И вдруг меня охватывает любопытство. Что он может сделать и что я почувствую?