Читаем Это по-настоящему полностью

Это по-настоящему

– Ха! – отвечает она ему. – Домик падает, потому что вы строить не умеете.

Она права. Я никогда не видел более жалких строителей карточных домиков. Мы с Вонн подходим к столику, и она берет телефон. Смотрит на экран, отходит на несколько шагов от меня – и начинает яростно набирать сообщение.

Я подхожу к ней:

– С кем ты переписываешься?

– Э-э-э… ни с кем, – рассеянно отвечает она и поворачивает телефон так, чтобы я не видел экрана.

– Ни с кем? – Я моментально напрягаюсь. Она что, все еще общается с УУ? А ведь только вчера сказала, что они больше не разговаривали с тех пор, как он дал тот мерзкий комментарий. Но что, если она солгала? Вдруг она до сих пор переписывается с этим мерзавцем?

Вонн поднимает голову. Заметив мое мрачное выражение лица, она сообщает:

– Это не УУ.

– Тогда кто?

– Никто, – повторяет она.

Я пытаюсь унять подступающее раздражение.

– Ты только что отправила пять сообщений. Утверждаешь, что они ни для кого и просто исчезли в какой-то неизведанной киберзоне?

Вонн прячет телефон в карман.

– Клянусь, в этом нет ничего плохого. Проехали, хорошо?

– За кого ты меня принимаешь?

Она раздраженно хмыкает:

– Ну хоть раз в жизни можно не совать нос в чужие дела?

– Я не сую нос в чужие дела.

– Тогда просто забудь, ладно?

– Нет. – Я упрямо скрещиваю руки на груди. – С кем ты переписываешься?

Она молчит.

– Ну же, скажи мне. Если в этом нет ничего плохого, почему ты так нервничаешь?

После долгой паузы она наконец тяжело вздыхает:

– Это твоя мама.

Я удивленно моргаю:

– Ты переписываешься с моей мамой?

– Да.

– Зачем? И как давно?

– Она писала мне несколько раз с тех пор, как мы пообедали, – признается Вонн. – Просто спрашивает, как дела.

Меня это немного напрягает. Наверное, я ревную, но это же бессмысленно, правда? Почему меня должно волновать, что мама переписывается с Вонн? Знаю, они понравились друг другу при встрече, так что, пожалуй, вполне логично, что они поддерживают связь.

Здорово.

Я прячу свое недовольство. Что ж, повезло Вонн. Катрине Форд она понравилась настолько, что та пишет и спрашивает, как дела. Она бы, наверное, могла и у своего единственного сына тоже о чем-то поинтересоваться – но, видимо, это уже чересчур.

– Я сказала ей про барбекю, и она, по-моему, напрашивается на приглашение.

Я застываю на месте.

– Но я не пригласила ее, разумеется, – быстро добавляет Вонн. – Сначала, как минимум, стоит спросить разрешения у тебя.

– Ты спрашиваешь моего разрешения? – говорю я подавленным голосом.

– Нет… Или да? Не знаю. Ты хочешь, чтобы она пришла? У нас гора еды.

К которой мама, скорее всего, даже не притронется. Она не ест красного мяса еще со времен моего младенчества. Зачем же ей, черт возьми, тогда приходить? Барбекю на заднем дворике – это слишком примитивно для Катрины Форд. Ей больше по душе официальные мероприятия с глянцем и толпой поклонников.

– Да мне все равно, – отвечаю я, надеясь, что голос звучит безразлично. – Просто не понимаю, почему ее вообще это интересует. Барбекю не в ее стиле.

Вонн резко дергается и достает телефон, на который пришло новое сообщение. Потом прикусывает нижнюю губу:

– Ой, Ок. Думаю, она действительно хочет прийти. Взгляни.

Она разворачивает телефон экраном ко мне:

Сто лет не ела стейк! Теперь умираю, как хочется, и все благодаря тебе. Может, стоит попросить мою помощницу сбегать за стейком?

Да, она явно напрашивается – мяса эта женщина не ест.

– Ладно, пригласи ее уже, – бурчу я.

Вонн сияет:

– Правда?

И тут же начинает набирать текст.

Я оставляю ее и иду к грилю перекинуться парой слов с Таем.

– Сюда едет моя мать.

Он поворачивает ко мне бритую голову:

– Серьезно?

Я киваю.

– Со своей свитой? Мне стоит позвонить и вызвать еще ребят?

– Не думаю. Мама умеет уходить от хвоста. Если она не захочет, чтобы сюда притащились папарацци, им ничего не светит.

– Надеюсь, на ней будет тот рыжий парик, – вставляет Большой Ди. – И макияж в стиле семидесятых. Помнишь эту чумовую комбинацию?

– И розовые кожаные штаны, – напоминает ему Тай. – Не забывай про штаны.

Я не могу удержаться от смеха, вспоминая мамину «маскировку», когда она пыталась пробраться незамеченной за кулисы на моем последнем концерте. Ее не то что не заметили – на нее пялились все. Но прикид был настолько нелепым, что никому и в голову не пришло заподозрить в ней Катрину Форд, потому что та не позволила бы себе щеголять в такой ужасной одежде. Блестящий замысел.

Сейчас, однако, ее одежда волнует меня куда меньше – больше беспокоит то, насколько неловко может все получиться.