Это самое

Мой век на всех парах со скоростью экспресса
катился под откос.
А я уже бежал по насыпи вдоль леса
через какой-то мост.

Откуда взялся он? И что это за Волга?
Припомнить не могу.
Неужто проезжал? Но разве я так долго
готовился к прыжку?..

Испью-ка я реки! с отвычки задыхаюсь,
бурна и солона.
Аттическая соль и первозданный хаос,
ах, вольная волна!

До капельки ее слизав с ладоней пресных,
я поднимаюсь в рост.
И отряхнув с колен прах скорых и курьерских,
я забываю мост.

Я забываю всё. Возле капустных кладбищ
и домино домов —
кудлатый черный пёс… Зачем, дружище, лаешь?
Ты лучше бы помог!

Недаром шерсть твоя горелой пахнет серой,
а пасть полна огня.
И если ты не сыт овсянкою оседлой —
полцарства за коня!..

И кажется, он внял. И поотстал, как будто.
И поостыл, сердит…
И стрелка. Вроде, та. И переезд. И будка,
где стрелочница спит.

(И только иногда – светла, простоволоса —
в окошко поглядит.
И снова пропадет. А жизнь моя с откоса
на всех парах летит).

Вот ты мне и нужна! толкаю дверь без стука.
Из темноты в ответ:
– И ты, дружок, за ней? Пропала эта сука,
простыл давно и след.

А больше хочешь знать, так спрашивай у ветра.
Ищи-свищи, изволь!
Да только не забудь, что станция от века
зовется узловой!..

И прочь я уношу чугунные две гири
и голову-топор.
Мга. Тосно. Бежецк. Дно. Веселые какие
названья у платформ!

Памяти деда