Это Вам для брошюры, господин Бахманн!

Дождь ненадолго прекратился, и это позволило мне оставить мое убежище под крышей павильона и добежать до ближайшего кафе на тихом перекрестке неподалеку. Я заказал так называемый Milchkaffee, кофе с молоком, и уселся у окна. Снова зарядил дождь. Я опять достал из кармана свадебную фотографию… я в костюме, моя жена в простом сливочно-белом платье. Меня вдруг поразило, что эта женщина – моя законная половина, я попытался припомнить, когда же появились первые признаки ее предательства, может быть, уже тогда… неужели уже тогда, во время нашего свадебного путешествия, можно было что-то уловить, будь я повнимательней? Нет… наверное, нет, тогда между нами царили любовь и согласие, тогда она была во всем со мной солидарна – я имею в виду в жертвенном, супружеском понимании солидарности. Ты гений! – мы гуляли по Палатино, и она восклицала совершенно искренне, без малейших признаков фальши – ты гений! Не скрою, мне это льстило… у тебя настоящий, природный талант, я никогда не встречала таких людей! – сказала она как-то… Помню, мы как раз сидели на садовой скамейке на берегу Тибра; чепуха, сказал я себе и отхлебнул кофе, этого не может быть. Тогда, во время нашего свадебного путешествия в Рим, она еще не присоединилась к этой злобной команде загонщиков, это совершенно ясно… нет, нет, не в ту неделю в Риме, тогда ее еще не купили, она была безоружна, я бы наверняка заметил – по фальшивому взгляду исподволь над тарелкой с осьминогом, по голосу, по интонации, когда она восхищалась той или иной тиберианской колонной, нет, только не тогда – я допил остывший кофе, – тогда, в этой колдовской атмосфере Рима, она еще не примеряла на себя роль Иуды, это пришло позднее, я ее ненавижу, какая свинья… предательница, сказал я хрипло вслух.

Мое внезапное восклицание привлекло внимание официантки, и, чтобы сгладить неловкость, я заказал еще чашку Milchkaffee, но я и не собирался его пить – кофе стоял на столе и остывал, а я тупо глазел в окно, на дождь, на большие лужи и маленькие лужи, величина луж, очевидно, зависела от наклона мостовой и от того, как положена брусчатка, я смотрел на лужи и продолжал анализ нашей совместной жизни. Должно быть, это произошло осенью два года назад, именно тогда она примкнула к их лагерю, когда мы поменяли квартиру и у меня не было никакой уверенности в себе, я был словно моллюск без раковины, в поисках спасения инстинктивно забивающийся под камень, я был доведен до грани самоубийства. Может быть, чуть позже, перед Рождеством… тогда мы ссорились беспрерывно, она швыряла в стену предметы и не стеснялась предъявлять мне самые подлые обвинения, обвиняла меня, что я ее больше не люблю, и еще в какой-то ерунде… наверное, это произошло именно тогда.