Это внутри

С того дня, как он покинул родной дом, Фернандес ни разу не связывался с родителями. Он был зол на глупых жестоких братьев, простоватого сурового отца, на слабую суеверную мать… Полжизни Фернандес лелеял эту обиду, как драгоценный ядовитый цветок...

Осознание оказалось болезненным. Родители любили его, пусть не так, как ему бы хотелось, но все же любили. Они давали ему все, что могли дать. Мать ласкала его, когда выдавалась свободная минутка, отец рассказывал истории о своем детстве. Братья часто обижали Луиса, но разве они не принимали его в свои игры или хоть раз утаили от него стянутый у матери пирог?

Только теперь Луис увидел что значит истинная нелюбовь, и картина оказалась гораздо омерзительнее, чем он мог представить. Он бросил взгляд на спящую женщину. В слабом утреннем свете, падающем сквозь красную вязь шали, ее лицо казалось лепестком раффлезии*.

Примечание к части

Oh, madre de Dios - Матерь Божья!

Раффлезия - самый большой цветок в мире, пахнет тухлым мясом.

19

Оставив рыжую в гостинице, Луис долго петлял по улицам просыпающегося города, словно заяц, сбивающий ищейку со следа. Наконец он зашел в неприметный паб и устроился в углу стойки. Из динамика стучал старый хит, пыльное радио жужжало, подскакивая на каждом такте.

Фернандес уставился на свое отражение в засиженном мухами зеркале за спиной бармена. Луис собирался вернуться. Продолжить работать с Марион Новак, Мэри или как там ее зовут по-настоящему… Довести дело до конца, несмотря на ужас происходящего: из алчности, тщеславия, из обыкновенного любопытства. Но главная причина была иной.

Рыжая презирала войну и оружие… Но оружие — это власть. То оружие, которое они ищут — абсолютная власть, которая может купить свободу ему, Луису Фернандесу. Марион выбрала не того человека. Что ж, не она первая, не она последняя...

Луис опрокинул в себя очередной стакан и со стуком поставил его на стойку. Решено. Он вернется в Сьерру, заплатив эту цену. Где-то там все еще есть человек, который, возможно, захочет помочь ему, особенно если Луису будет, что предложить взамен. Вновь придется нырнуть в кровавую выгребную яму, но если ему удастся вынырнуть из нее, то уже свободным.

Марион была чудовищем, но кем был он сам? Возможно, стоило взять с нее пример и перестать, наконец, врать себе?

Луиса разбудило жгучее солнце и мягкое трепетание у лица. Вокруг раздавалось приглушенное воркование.

— Далеко же ты забрался… Чтобы напиться, достаточно было спуститься в гостиничный бар.

Луис открыл глаза и увидел море сизых плещущих крыльев, а за ним — пару ярко-красных туфелек на каблуках. Марион крошила хлеб прямо на лежащего Фернандеса, голуби живой волной поднимались на него, воркуя и толкаясь, оставляя на руке точки от острых коготков.

Он со стоном сел, стряхнул с себя крошки и подобрал с заплеванного тротуара брошенную ему бутылку содовой. Птицы недовольно зашумели, стая поднялась в воздух.

— Даю время до вечера, чтобы прийти в себя. Потом нас ждет работа.

Красные туфли, цокая, скрылись в переулке. Луис глотнул тепловатой жгучей воды и медленно побрел в сторону гостиницы.

***

— Мама, меня тошнит.

Дина открыла окно.

— Дыши, Эбби и смотри на дальние горы. В новой машине всегда немного пахнет химией. Это пройдет.

Привычная дорога из супермаркета в Черритауне казалась слишком долгой, Дина старалась поскорее миновать безлюдные места, которые так любила раньше.

На развилке у моста Эбби схватила мать за руку. Дина остановила машину. Девочка вышла и присела на корточки, вдыхая лесной воздух ртом. Дина напряженно обшаривала взглядом склон горы. С другой стороны высился ажурный металлический мост, пересекающий глубокое ущелье. Шум воды разносился далеко вокруг, многократно отраженный отвесными скальными стенами.

На противоположной стороне реки по серпантину спускался байкер.

— Мама, смотри! Это Чак! — обрадовалась Эбби.

— Откуда ты знаешь? — спросила Дина, вглядываясь в далекую фигурку, закованную в мотоциклетные латы.

— Видишь желтую полосу? Это точно он, я видела как Чак красил свой байк в гараже и даже давал мне померить шлем! Давай подождем его минутку, это ведь не опасно?

— Надеюсь, что нет, — качнула головой Дина, еще раз оглядевшись по сторонам.

Деревья стояли неподвижно, в ветвях щебетали птицы. Треугольники елок на далеком склоне горы казались напечатанным геометрическим узором. Рокот мотора стал громче, Чак показался из-за поворота, и в это мгновение перед мостом выросла высокая фигура. Дина ахнула и, схватив Эбби за руку, затолкала ее в машину, не отрывая взгляда от беловолосой головы на том берегу реки. Сайхем не мог увидеть их в тени огромных сосен, да он и не смотрел туда, стоя лицом к приближающемуся мотоциклу.