Это все нереально! (сборник)

За окном ночь, в квартире – густой мрак. Пара синих лампочек помигивает своими глазами. Им не справиться с ночной тьмой. Да и не для того их делали. Это камеры внутреннего наблюдения, а по совместительству – сигнализация, охранная система и центры, управляющие всей техникой в квартире. Я плачу этим лампочкам бешеные бабки, чтобы они работали как следует. Но они всё равно халтурят. Я-то знаю, что они могут видеть плотоядных теней, но сами лампочки никогда в этом не призн а ются. Ещё и огрызаться будут.

Ночь… Время, когда бодрствуют плотоядные тени. Сейчас у них первый приём пищи; второй – ровно в полдень. Одна такая тень нависает надо мной, раззявив свою пасть. Я даю ей в зубы. Тень взвизгивает и валится на пол. Я беру тапок и стучу им наугад. Кажется, попадаю по голове. Тень скребёт по полу когтями и куда-то уползает. Куда – мне совершенно неинтересно. Обнаглели, не дают поспать.

Тапок мне теперь не нужен. Я бросаю его и сшибаю вазу с цветами. Ваза – очень красивая. Её мне подарила очередная подружка; она же рвала цветы. Тапок сбивает вазу, она перекувыркивается в воздухе и падает на пол. В ночной тишине звон разбившейся вазы звучит как залп осадного орудия. По ковру разливается вода.

«Может, мне ещё встать, вытереть лужу?» – проносится саркастическая мысль. Укрываюсь пледом, утыкаюсь носами в подушки и засыпаю.

Сплю я долго. Минут десять – не меньше. А просыпаюсь, когда меня расстреливают из бластера.

На самом деле, ничего такого не происходит. Просто Цербер играет в свою любимую компьютерную игру – «Звёздные баталии», или что-то типа того.

Я вваливаюсь в его комнату… и обнаруживаю, что она закрыта. Так что правильнее будет сказать, я НЕ вваливаюсь в его комнату. Я дёргаю дверную ручку и кричу Церберу, чтобы он прекратил буйствовать.

Цербер делает звук громче, заглушая мои вопли.

Сходить за ключами мне уже несложно. Я иду, возвращаюсь, отпираю дверь. Вырубаю компьютер и даю Цербу по шеям. Но снова опаздываю. Опередив меня, Цербер спрыгивает со стула и трусит на кухню. Там он включает ночничок, заваривает кофейку, открывает книжку, врубает радио. И, попивая кофе и слушая музыку, погружается в мир своего любимого романа – «Пёс Каскервилей».

Я понимаю, что это вызов, и принимаю его.

Цербер елозит, как уж на горячей сковородке, но я держу его крепко. Он пытается укусить меня, но только клацает в воздухе зубами. Я вкалываю Церберу шприц со снотворным, но ввести жидкость не успеваю. Церб всё-таки цапает меня, убегает в ванную и запирается там.

Ворча и матерясь, я подхожу к двери ванной и общаюсь через неё с Цербером. Я говорю, что прекрасно его понимаю. (Чёрта с два! Всё, что я понимаю, – это что адски хочу спать!) Время позднее, убеждаю я Цербера. И хотя мы оба трёхглавые, оба компанейские и оба «церберы», иногда и нам нужно спать. Я прошу Цербера открыть дверь. Я стараюсь говорить как можно мягче. Раза три я делаю акцент на том, что не собираюсь вкалывать ему снотворное. (Как бы не так. У меня в кармане лежат два полных шприца; один – запасной.) Елейным голосом, я увещеваю его, как могу (и сам себе становлюсь противен).

Но всё напрасно: Цербер плевать хотел на мои слова.

– Ну хорошо, Церб… – говорю я.

Фон стоит у меня на кухне. Я набираю номер Вельзевула и жду ответа.

Наконец, на экране появляется мой друг дьявол. Он выглядит заспанным, под глазами у него – два здоровенных мешища. Что же, он не одинок. Вельзевул бормочет в трубку что-то вроде:

– Алпртдх.

– Алло. Вельз?

– Дец… Децербер?

– Ты можешь мне помочь?

– Сейчас?

– Ты же не бросишь друга в беде?

– В какой беде?

– Может, тебе ещё объяснить, какого друга?

– Чего?

Мне первому надоедает общение вопросами.

– Цербер никак не угомонится.

– Но это же его естественное…

– Подожди, Вельз. У меня был тяжёлый день.

– Водка, бабы и блэкджэк?

– Что ты меня спрашиваешь? Ты же сам там был.

– Ах да. Вот только…

– Подожди, – говорю я, – я ещё не закончил.

– Это понятно, – бормочет Вельзевул. Его глаза закрыты, на нём пижама с медвежатами. – Но я ведь ничем не смогу тебе помочь.

– Я это знаю.

Вельзевул впадает в ступор. Он и в бодром состоянии не страдает от проницательности, а сейчас ему надо всё объяснять на пальцах, и лучше по два раза.

Я стараюсь говорить медленно и внятно.

– Цербер носится по квартире укушенной болонкой и всё громит. Я не могу заснуть. Он то рубится в компьютер, то включает на всю катушку хард-рок.

– Ты сам не лучше.

–  Я знаю. Но сейчас я хочу спать.

– Ааа, – протягивает Вельзевул. – Это меняет дело.

– Я не знаю, как его утихомирить. И ты не знаешь.

– Нет, не знаю. Хотя…

– Что?

– Вырубить его? Помнишь тот молоток, что я подарил тебе на день рождения…

– Веэльз. Я бы вырубил его молотком, но Церб заперся в ванной.

– И не открывает?

– Не открывает.

– А почему?

Я пожимаю плечами.

– Наверное, потому, что я хочу вколоть ему снотворное.

Вельзевул кивает. Шапочка сползает ему на лоб.

– И правильно делает. Я бы на его месте так же поступил.

Я сдерживаю себя. Хотя очень хочется кого-нибудь поколотить. И у меня есть кандидатуры.

– Вельз, короче… свяжись с Некрономиконом. У него должно быть подходящее…

– С Некро?