Это все нереально! (сборник)

– Доок, – позвал я. Он отвлёкся от размышлений. – Жизнь-то, – говорю я, – бесконечна. Я уже всё забыл.

– Но про пиво и водку вы помните…

– Они останутся со мной на всю жизнь. Женщины, рулетка, хорошее пивко…

– Вы алкоголик?

– Не знаю, никогда не страдал от алкоголизма.

Док Нац опять сделал какие-то выводы.

– Возможно, ваши привычки вызваны подсознательными склонностями и страхами, возникшими из-за определённых случаев в детстве.

– Каких случаев? – удивился я. – Я ничего такого не помню.

– А вы хоть что-нибудь помните из того, что происходило в детстве?

– Ну конечно…

–  Не связанное с алкоголем, женщинами и азартными играми.

Теперь задумался я. Я покопался в своей голове и пришёл к выводу.

– Не, док. Сейчас ничего не могу вспомнить. Что это значит?

– Это значит, что через воспоминания причину ваше расстройства мы не найдём.

– Конечно, не найдём. Потому что расстройство мне несвойственно – от рождения. Вот это я прекрасно помню. Я рыцарь весёлого, а не печального образа.

Док щёлкнул пальцами. Он был гремлином, и достаточно высоким – для гремлина. Футов 5, не меньше.

Итак, док щёлкнул пальцами.

– Ага, – сказал он.

– А доктора разве так говорят?

– А не в этом ли дело?

– В докторах?

– В том, что вы никогда не расстраивались. Это чувство, чувство не удовлетворённого расстройства, копилось в вас годами. Копилось и копилось, копилось и копилось, копилось и копилось…

– Док, вы в порядке?

– …копилось и копилось – а потом вдруг, когда копиться было уже негде, всё выплеснулось. И волна получилась очень сильной. Метафорически выражаясь, она снесла вам крышу и унесла вас с собой. И сейчас вы тонете в ней…

– А вы очень интересный доктор, – сказал я.

– Вам нужно всего лишь пережить…

– Док, – сказал я. – У нас в Аду есть существа, которые всё время страдают. А есть такие, которые всегда веселятся. Я отношусь к последним. В этом нет ничего необычного. Если существуют гигантские, плюющиеся огнём ящерицы…

– …Или мутанты-ниндзя?

– Вот-вот. Что уж говорить о таких простых парнях, как мы с Мастериком. Он – хандрит, я – веселюсь. Он заряжен отрицательно, я – положительно. Равновесие, баланс, все дела.

Док ещё пощелкал пальцами, но ничего не придумал. Тогда он подошёл к шкафу, открыл его и вытащил громоздкий, жуткий на вид аппарат.

– Ан-2, – пояснил док. – Анализатор второй модели.

– А есть третья? – спросил я. Бороться со своим любопытством я не пытаюсь.

– Есть и четвёртая, – ответил док. – И пятая… И десятая.

– А какая самая последняя?

– 473-я.

Док дунул на анализатор, и на миг я ослеп от клубов взметнувшейся в воздух пыли.

– Но денег, – произнёс кто-то из пыли, – хватило только на вторую модель.

– Она лучше первой? – спросил я. Хотя не уверен, был ли это я: в такой пыли ничего не разглядишь.

– Как вам сказать, – ответили мне, судя по голосу – док Нац. – Первая модель была недоработана. Когда ей попытались проанализировать одного пациента, гнома, она сжевала его шапку, превратила его бороду в лягушку – та быстро ускакала, – покрасила его ботинки в жёлтый и коричневый цвета, а его самого…

– Не продолжайте. – Пыль залетала в нос, уши, рот, глаза. Я откашлялся – не помогло. – Скажите только, этот гном жив?

Пыль потихоньку оседала. Я увидел очки дока Наца и краешек его халата.

– Опять же трудно сказать. С научной точки зрения…

– А что стало с Аном-1?

– Он упрыгал.

Я выглянул из-за облачка пыли и вопросительно посмотрел на дока.

Тот начал объяснять:

– После того, что случилось с гномом, никто не решался подойти к Ану-1. Он воспользовался этим, схватил медсестру – она была из рода разумных булыжников, – выбил ей стекло, выпрыгнул в окно – а дело происходило на 21-м этаже…

– И разбился?

– И улетел. Возможно, в тёплые края.

Мы с доком были по колено в пыли.

Двигаясь медленно, но уверенно, док Нац пересёк кабинет и достал из шкафа пылежёв. Быстренько сжевал всю пыль и оставил пылежёв мучаться от переедания.

– Может, дать ему таблетку? – предложил я.

– Нет, не стоит, – сказал док Нац. – У него какие-то неполадки в микросхеме, из-за которых он любит переедать. Надо будет показать его врачу.

У меня были знакомые техники-доктора. Но, прежде чем заводить разговор о них, хотелось разобраться с моим расстройством .

– Док, – сказал я, – если вы пообещаете, что после исследования анализатором я не превращусь в…

– Я не могу ничего обещать, – сказал док Нац, прикрепляя ко мне какие-то фиговины. – Но если вдруг что-то пойдёт не так, вам выплатят страховку.

– Ээ, док.

Док прикрепил последнюю фиговину и нажал на кнопку…

…Это было даже приятно. Лёгкий электрический разряд возбудил меня (по словам дока Наца, так анализатор проверял работу моей мочеполовой системы). Что-то пошипело внутри моих глаз (мне вспомнилась газировка). Меня немного подёргало, потрясло, скукожило, надуло. И какие-то синие чёртики запрыгнули на меня, стали измерять моё тело линейками и записывать результаты в блокнотики.

Так что в целом – ничего необычного. Я был даже слегка разочарован.

Док Нац отсоединил фиговины, повесил их на Ан-2 и нажал на аппарате ещё одну кнопку.