Это все придумали люди [СИ]

— Я далеко не уверен, что у меня получится, — честно предупредил он. — Сам видишь, эта система совсем не стабильная — к тому же, скорее всего, на каждой новой песне она будет меняться. Так что ничего не могу тебе обещать.

— Я понимаю. Ты сможешь увидеть, если что-то пойдет не так?

— Надеюсь, — пробормотал он.

Я вздохнул и на всякий случай проверил пистолет в кобуре.

— Ларс, — тихо позвал Гарри. Я поднял глаза и встретился с ним взглядом. — Ты тоже считаешь, как и Хендрикс, что ему все равно?

Я немного помолчал.

— Я точно знаю, что Элис будет не все равно, если они снова попробуют его убить, — наконец ответил я. — Для меня это достаточная причина, чтобы попробовать помешать Хендриксу. Может, Сандр и впрямь собирается закрыть Пустоту и уничтожить пространства — но, по-моему, если пространства надо защищать такой ценой, если даже весь мир надо защищать такой ценой, то он того не стоит.

Гарри кивнул. Я повернулся к одной из обшарпанных дверей, которые когда-то создала здесь Элис.

— Ты когда-нибудь выходил в реальность? — спросил Гарри.

— Один раз. Очень давно.

— Не боишься?

— Гарри, если бы я думал о том, чего я боюсь, меня бы сожрала первая же гарпия. Какая дверь?

— Вторая слева. Только не спеши. Дождись начала новой песни.

Я замер. Последние ноты осели на пыльном полу. На мгновение в воздухе повисла тишина, а потом пространство зазвенело пронзительными фортепианными аккордами.

Я вышел в следующее пространство, а музыка продолжала играть в голове, пытаясь вырваться наружу, как запертая в доме бабочка.

* * *

Если бы я действительно понимал, насколько это рискованно, я бы, наверное, все-таки никуда не пошел. Да, я хотел помочь Элис, да, мне казалось очень неправильным то, что собирался сделать Хендрикс — но у меня никогда не было ничего общего с классическими героями, готовыми без лишних раздумий бросаться грудью на амбразуру. Может быть, в конце концов я бы на нее и бросился. Но только хорошенько перед этим подумав.

Гарри был прав. На каждой новой песне маршрут круто менялся, и ему приходилось заново выискивать новые связи. Более того, у Элис явно были в этом альбоме и любимые песни, и не очень, и во время последних схема пропадала почти полностью. Стало понятно, что первая мелодия оказалась чуть ли не самой удачной — тогда Гарри стал гонять ее по кругу, но для этого ему приходилось всякий раз быстро переставлять иглу, он отвлекался, схема начинала путаться и самопроизвольно изменяться, грозя запереть меня в каком-нибудь очередном изменении. Это дорога измотала меня больше, чем любое другое путешествие в пространствах — а ведь в конце мне еще предстояло выйти в реальность.

Я понятия не имел, как смогу выдержать там хотя бы несколько секунд. И что я смогу сделать против остальных, которые уже успели себя обезболить.

А главное, меня не оставляла мысль, что мы с Гарри все равно уже опоздали, и все мои мучения совершенно напрасны. Может быть, там, на поверхности, все уже произошло, и я зря плутал по странным, выморочным, диким пространствам, каким-то кладбищам, пустым больницам, заброшенным школам и поросшим сорняками садам?

Но я чувствовал, что Гарри старался, как мог. Его голос напряженно врывался в мой мозг вместе с волнами нервной, отчаянной, страшной в своей пустоте музыки, и поэтому я продолжал идти, послушно проходя одну дверь за другой, не останавливаясь и стараясь не смотреть по сторонам.

Я понял, что добрался до нужного места, когда перед очередной дверью Гарри резко замолчал. Музыка не стихала — но даже в ней мне послышалась некоторая неуверенность.

Это здесь? спросил я, внимательно рассматривая старое деревянное полотно.

Здесь. Ты уверен?

— Нет, — пробормотал я, распахивая дверь.

Первым ощущением оказался запах. Запах всего. Он так сильно ударил в нос, что я невольно задержал дыхание. Сразу следом появился звук, и я резко зажал уши, пытаясь спастись от жуткой какофонии. Свет ослепил меня на мгновение, я зажмурился — и в этот момент все чувства исчезли, уступив место боли. Чудовищной, выворачивающей наизнанку боли от стальных тисков, которые сжали мою голову, как будто пытаясь мгновенно выдавить из нее все мысли.

Бежать, пронеслось в голове. Бежать отсюда как можно быстрее.

Я уже повернулся обратно, на ощупь отыскивая дверь, когда услышал голос Элис. Совершенно непонятно, как я смог его расслышать в нарастающем гвалте — но ее слова на секунду задержали меня, и этого хватило, чтобы я смог вспомнить, зачем же я шел в этот ад.

— Хендрикс, — позвала Элис очень мягко. — Оставьте его в покое.

Я заставил себя открыть глаза и повернуться на ее голос. Они стояли недалеко от меня, на разных концах пешеходного перехода: Элис с Сандром — со стороны бульвара, а Хендрикс с остальными — почти рядом со мной. Моего появления, кажется, никто не заметил.

— Слишком поздно, детка, — голос Хендрикса звучал почти печально, как будто ему жаль, что Сандр выбрал такой путь. — Ты знаешь, чего он хочет, к чему он стремится. Я не дам ему это сделать.