Это всё зелье!

И тут я увидела его, идущего мне навстречу. Сначала я его даже не узнала: волосы отросли, и непослушные светлые пряди упрямо спадают на лицо; он похудел; кажется, как будто даже вырос. Одет в высокие сапоги, брюки из плотной коричневой кожи и простую льняную рубаху. А в голубых глазах все так же плещется небо.

Лишь когда мне удалось разглядеть Лиса получше, я с ужасом отметила длинную свежую царапину: начинается на лбу, пересекает глаз и каким-то чудом его не задевает и заканчивается на правой щеке. Я даже боялась представить, какое чудовище может оставить такую ужасную отметину.

Лис был удивительно спокоен. Когда он наконец подошел ко мне вплотную, то легонько щелкнул по носу, как будто видел меня только вчера.

— Ай! За что?! — взвизгнула я, зажимая нос обеими руками.

Без лишних слов он притянул меня к себе — грязную, босую, — и мы стояли долгое время молча, и я лишь слушала мерное биение его сердца. Затем я почувствовала его губы на своих волосах. Это было всего лишь легкое прикосновение, но оно заставило меня в трепете позабыть обо всем на свете.

— Лис, я… — Я нехотя отстранилась, чтобы взглянуть на его лицо. Снова в глаза бросилась длинная царапина, и я несмело потянулась к ней пальцами. Мне хотелось узнать его, этого нового Лиса, хотелось изучить его вдоль и поперек, как одну из книг, которые я учила наизусть. — Милый, кто тебя так?

Парень на мгновение прикрыл глаза, словно пытался взять себя в руки.

— Скажу одно. Это не человек. Но это было в честном бою, — наконец признался он.

Мне хотелось расспросить его еще о тысяче других вещей, но за спиной раздались радостные крики. Сюда приближалась вся моя честная компания.

Я думала, что Лис тут же начнет укорять меня в беспечности, спрашивать, зачем я взяла их с собой, но он только посмотрел мне в глаза и усмехнулся.

— И у тебя хватило терпения не убить их по дороге? — спросил он с улыбкой.

— Вообще-то изначально их было тридцать, — ответила я самым серьезным тоном, на который только была способна. — Выжили сильнейшие.

На ночь Рутель и Орона приютил один старый маг по имени Рыба, Тигра отправилась ночевать к Дурашке — той самой женщине, которую я встретила, когда только пришла в деревню, — а я, как вы уже наверняка могли догадаться, отправилась к Лису.

Мы немного говорили. Можно сказать, не говорили совсем. Между нами все еще была какая-то неловкость из-за той истории с зельем и из-за более старой ссоры тоже. И пока мы все окончательно не выяснили, о каких-то других отношениях не могло быть и речи.

— Я подогрел воду. — Лис указал на дымящийся чан на печи. — Можешь помыться в задней части дома. Я тебя не потревожу.

Если честно, меня немного пугал этот новый Лис. Спокойный, рассудительный, взрослый. Я видела, что теперь его жизнь измерялась не в прожитых годах, а в одержанных победах над нечистью полей.

Как вести себя теперь, я не знала, но решила положиться на волю случая.

Обернувшись жестким вафельным полотенцем, я разложила перед собой платье, в котором пришла сюда. Несмотря на все мои старания отмыть его, оно уже никуда не годилось. Но выбрасывать я его пока не решилась.

— Ли-ис! — слабо позвала я, зная, что он услышит. Когда выяснилось, что мой отец тоже маг, я познала бесконечность обостренных долгими тренировками всех шести чувств. Мои зрение и слух за последние полгода тоже улучшились, но со зрением и слухом Лиса они не сравнятся, думаю, никогда.

— М?

Он лишь слегка приоткрыл дверь, и я заметила, что он стоял с закрытыми глазами.

— Кончай дурачиться, ты, наглая котовская морда, меня сто раз голой видел. — Я до этого никогда не видела Лиса смущенным, поэтому веселилась еще сильнее. — У тебя есть что-нибудь из одежды? Мое платье теперь только на тряпки.

— О, в тряпках у нас как раз дефицит! Мне завтра рано вставать в дозор, так что я уже пойду спать. Я оставлю для тебя свечу — будешь ложиться спать, не забудь погасить.

И, кинув мне рубаху — близняшку той, что была на нем самом, — Лис удалился.

Некоторое время я сидела на деревянной скамье в задней части дома и смотрела на круглую и белую, как головка козьего сыра, луну. Думала о родителях, о Тае, которых оставила дома совсем одних. Думала о Рутель и Ороне, которых вместе свела моя скромная персона. О Тигре, такой сильной и смелой и такой безбашенной одновременно. А потом, конечно, думала о Лисе и о том, что между нами было, и о том, что будет.

В единственной комнате горела единственная свеча. Лис уже спал сном младенца, и во сне его лицо было таким безмятежным. Я огляделась и поняла, что кровать здесь одна-одинешенька, так что, недолго думая, нырнула под одеяло рядом с Лисом.

— Надо будет попросить Рыбу сколотить кровать пошире, — пробормотал парень сквозь сон, и я победно щелкнула его по носу.

Глава пятнадцатая, в которой в Лиса вселяется бес здравомыслия