Это всё ты

– Ян, – толкает, глядя мне в глаза. И я впервые жалею, что пригласил Ю. Пробивает так сильно, что я попросту охреневаю от поднявшегося за грудиной шквала. – Сын, тебе было сложнее всех. В неполные семнадцать ты взвалил на себя и семью, и расследования. Знаю, что это сделал бы каждый из моих детей. Но так случилось, что выпало именно тебе. Сын, – папа берет новую паузу. А я тем временем прикрываю глаза и судорожно перевожу дыхание. После уже не имею права сорваться, иначе это поставит под сомнение то, что заключает человек, которого я не могу подвести даже под страхом смерти: – Ты вырос в момент и стал тем мужчиной, которым я не просто по-отечески горжусь… Я восхищаюсь тобой как человеком. Знай, что никого лучше тебя, смелее, сильнее, преданнее и добрее я за свои сорок семь лет не встречал. У тебя уникальный набор личностных качеств. Спасибо тебе, сын, что ты именно такой. Спасибо тебе за заботу о маме и братьях. Спасибо тебе за мою свободу. И спасибо тебе за тебя.

Хорошо, что я не пью. Когда папа заканчивает, просто выхожу из-за стола и направляюсь к нему, чтобы обнять.

– Люблю тебя, – выдыхаю я. – Счастлив, что ты дома. И… Для меня важно каждое сказанное тобой слово. Знай, что я все мотаю, пап. В тяжелые моменты… Пап, ты всегда со мной в любой критической ситуации, – постукиваю себя по виску. – Я вспоминаю, что ты говорил, и я… В общем, я просто понимаю, что сделал бы ты, и поступаю так же.

– Это лучшая отдача, сын, – улыбается папа. – Но я все равно считаю, что у нас тот случай, когда ученик превзошел своего учителя. Поверь, я в свои девятнадцать был тем еще беспредельщиком.

– Ну… – окончательно смущаюсь я. – У тебя и отца такого не было.

– Это точно, сын. К сожалению, у меня не было никакого.

Возвращаюсь на свое место. Все делают вид, что принимаются за еду, но по большей части, конечно же, изначально ковыряемся. Гораздо позже волнение отпускает и позволяет нормально есть.

– На пару минут, сын, – отзывает меня папа после ужина, когда все идут в гостиную, чтобы раскидать по ковру конструктор, как в старые-добрые времена.

Иду, конечно. И тема, которую отец поднимает, не удивляет нисколько. Она ожидаема.

– Ты же помнишь, что нужно быть осторожным? Эта девочка… Я понимаю, что у тебя сильные чувства к ней. Но давай как-то с трезвой головой, сын. Вы очень молоды. Она так вообще… Зреть и зреть. Не сделай ребенку ребенка.

– Вообще-то, Ю восемнадцать, – высекаю глухо, но ровно.

– Я в курсе. Но это не отменяет того, что ей необходимо вырасти и окрепнуть духовно.

Вздыхаю.

– Согласен, па. Да мы и не спим, ясно? Не из-за чего волноваться.

– Сегодня не спите, а завтра…

– Ладно, ладно. Я тебя услышал.

– Вот и молодец.

Возвращаемся в гостиную. Смотрю на маму, Ю и братьев… И допираю, что должен и их забрать.

– Кто хочет в кино и в пиццерию?

– Я, – подскакивает Бодя.

– Ну… Можно, – толкает Егор.

– Какая пиццерия? Только поели, – удивляется мама.

– А я никуда не хочу, – тупит Илюха.

Приходится жестами дообъяснять.

– Ок, – роняет типа в одолжение, пока краснеет моя Ю.

Забираю всех, в общем. Толпой валим к выходу. Уже на пороге оборачиваюсь. Вижу, как папа обнимает маму, и разбирает так, мать вашу, сильно, что слезы, сука, просачиваются. Благо во дворе темно. Только это и спасает, когда высыпаем.

– Ты же с нами? – спрашиваю Ю уже в гараже. – Ненадолго.

– С удовольствием.

59

…когда еще терять сознание от поцелуев, как не сейчас?

© Юния Филатова

Ночью Одессу заметает. И вечером, если верить прогнозам синоптиков, ожидается вторая волна снегопада. Однако внутри стадиона «Грифонов», благодаря закрывающейся крыше, сохраняется стабильная температура. Мне вполне комфортно на трибуне в спортивных штанах и в футболке Нечаева.

Заканчивается первый тайм. Борьба разворачивается яростная. Оно и неудивительно, все-таки финал студенческой футбольной лиги.

Я не могу оторвать взгляда от поля. Многие парни круто играют, но мой Ян… Он выдает какую-то особенную, очень мощную энергетику. Он в своей стихии. Он ею управляет. Слежу за ним, и внутри все бурлит.

Один – один.

Как ни стараются команды, вырваться вперед не удается.

Мяч уходит за боковую линию. Последний коснувшийся возвращает его на поле. Непродолжительный розыгрыш между соперниками, и с высокой подачи мяч летит в сторону наших ворот. Голкипер выступает, чтобы отразить тот с выгодной для себя позиции. Однако практически сразу же происходит новая атака в другой угол. Болельщики на трибунах подскакивают в тот момент, когда Ян подцепляет мяч носком бутсы и выбивает его из наших ворот ударом через себя.

Разнотональный шквал голосов – от радости до огорчения. И сирена оповещает о конце первого тайма.

Срываюсь в сторону прохода, чтобы спуститься вниз. Когда достигаю поля, Ян уже ждет меня у ограждения. Раскрасневшийся, вспотевший, растрепанный, учащенно дышащий, ухмыляющийся и безумно обаятельный… Не может не вызвать ответную улыбку.