Это же я…

«Марина, познакомься, это Алексей. Он очень хороший звукорежиссер, сейчас сделает нам звук в лучшем виде», – сказали мне однажды ребята и кивнули в сторону веселого симпатичного парня, который стоял около пульта в нашей студии и с энтузиазмом крутил ручки. Возмущению моему не было предела – я же все настроила, как мне надо, что он себе позволяет? Сейчас все испортит! «Иди, девочка, пой, я справлюсь», – уверенно сказал он мне. Честно говоря, я до крайности удивилась, обычно со мной люди как-то повежливее старались обходиться, особенно если мы вообще не были с ними знакомы. Но виду не подала, ушла работать. Леша стал нашим концертным звукорежиссером, быстро влился в дружный слаженный коллектив. Он выгодно отличался от нас, замученных непрерывными двухлетними гастролями, оставался энергичен, бодр, весел, чего о нас в то время сказать было уже нельзя. Мы моментально подружились, хотя и регулярно ссорились на производственные темы. Помню, однажды я отыграла целый концерт на стадионе, совершенно не слыша свой собственный голос. От первой до последней песни – наугад. И все благодаря Леше – что-то он там такое неправильно наладил. Уходя со сцены после нескольких композиций на бис, я была так зла, что со всей дури запустила в него микрофоном. Но это были единичные случаи, в основном же на звук не жаловалась ни я, ни зрители. С приходом в наши ряды нового звукорежиссера популярность моих концертов начала расти как на дрожжах, а значит, дело свое он знал.

Я не строила относительно Леши никаких романтических планов. Сначала мне вообще казалось, что он – герой не моего романа. В тот момент мне было уже двадцать три года, и я решила, что хватит тесно общаться с отвязными и веселыми молодыми людьми, пора искать спутника жизни, подходящего такой солидной взрослой даме, как я, – серьезного и правильного. И подобные знакомства в моей жизни тогда случались, но они все совершенно не цепляли, как бы я ни пыталась саму себя убедить в обратном. А с Лешей… Чем больше мы общались, тем отчетливее было понятно, что мне с ним хорошо. И он стал моим лучшим другом. Как начались наши с ним отношения – я, убей бог, не помню. Как мы друг другу в любви признались первый раз, как за руки взялись? Никаких воспоминаний. Все как-то само собой случилось. Ухаживаний не было, да и не подходили они для Леши, он человек конкретный, а романтизм, в общем-то, чужд нам обоим. Вряд ли он встал бы передо мной на колени и завалил цветами, да и я, увидев его коленопреклоненным, засмеялась бы, скорее всего. И на этом романтический момент завершился бы. Сейчас у меня такое ощущение, что Леша просто пришел ко мне в гости и остался жить. Явочным порядком, что называется. Хотя, если честно, жили мы в основном в аэропортах и на вокзалах, потому что гастроли шли просто непрерывной чередой.

Леша оказался именно тем человеком, который мне был тогда нужен позарез. Он, спокойный и сильный, гасил мои взрывные эмоции, мои вспышки гнева, разочарования, тормозил импульсивные решения. Мог просто обнять посильнее, прижать к себе – и весь негатив, который во мне клокотал, вдруг испарялся в одну секунду. Теоретически я была его начальником и даже более того – работодателем.

Он, спокойный и сильный, гасил мои взрывные эмоции, мои вспышки гнева, разочарования, тормозил импульсивные решения. Мог просто обнять посильнее, прижать к себе – и весь негатив, который во мне клокотал, вдруг испарялся в одну секунду.

Но поначалу нас это вообще не волновало. Выдавала Леше деньги за работу не я, а человек, специально обученный считать наши гонорары.

Я же была всегда максимально далека от денег, даже от своих собственных. Мне часто говорили: «Марин, ты бы следила за своими деньгами, считала бы доходы, вдруг тебя обманывают?» Но я была уверена в своем начальстве, а на жизнь мне вполне хватало: на гастролях и поили, и кормили, и возили, и в гостиницы селили за счет принимающей стороны. И кстати, коллективу нашему всегда было решительно наплевать на то, в каких условиях мы живем. Главное, чтобы соблюдался технический райдер, чтобы хватало микрофонов и проводов, а где там санузел и что стоит в гримерке – кого это волновало. Эта ситуация изменилась как раз с приходом Леши. Он первый обратил наше внимание на то, что вообще-то комфортные гостиницы выглядят не так. «Почему вы живете в этих номерах и терпите обглоданные занавески, вонищу, туалет на этаже? Сейчас вообще-то двадцать первый век на дворе!» И тогда я, впервые оглядевшись по сторонам, подумала: «А действительно, почему это мои ребята живут в таких условиях?» С тех пор в райдере начали появляться бытовые подробности.