Это же я…

Но это вовсе не от заносчивости. Просто иногда я слишком глубоко ухожу в собственные мысли. Так глубоко, что не замечаю происходящего вокруг. А людям, идущим в этот момент мне навстречу, кажется, что мой суровый отрешенный взгляд направлен именно на них. И они, может быть, хотели бы со мной заговорить, поприветствовать, но, натыкаясь на этот взгляд, предпочитают обойти певицу Максим десятой дорогой. Я начисто лишена так называемой светскости, которая позволяет другим направо и налево улыбаться, раскланиваться и заводить ни к чему не обязывающие разговоры. Не мое это. А еще, признаюсь вам, невероятно стеснительна. И причина моей необщительности чаще всего кроется как раз в этом. Иду я, например, по коридору Останкино и вижу Леонида Агутина, которого бесконечно уважаю и ценю, считая настоящим высококлассным музыкантом. Я радуюсь ему, мне очень многое хочется сказать Леониду: какие у него классные песни, какой он талантливый музыкант, и тому подобное. Я готовлю пламенную речь, набираю в легкие побольше воздуха, но, поравнявшись с ним, вдруг робею и тихонько шепчу: «Здравствуйте». Вид при этом имея независимый и неприступный – надо же как-то замаскировать смущение. А со стороны кажется, что певица Максим просто не считает нужным снизойти до разговора с маэстро, такая вот она бука.

Хотя иногда, конечно, приходилось переступать через свою стеснительность и налаживать с коллегами общий язык. Однажды предстояло мне ехать на гастроли в город Екатеринбург. Встаю в пять утра, чтобы успеть на самолет, и понимаю: «Что-то не то». Голоса нет совсем. Пишу эсэмэску ребятам из «Гала-рекордз», мол, что делать, спасите. Звони, отвечают, Билану, проси его дать телефон местного екатеринбургского врача – он отличный вокалист, и у него в каждом городе по фониатру имеется. И телефон кидают. Мне ничего не оставалось делать, как полшестого утра набрать номер Билана, с которым я до этого даже шапочно знакома не была. «Доброе утро, – говорю я хриплым басом, – это певица Максим». «Хорош заливать-то, – хмыкает мрачный спросонья Дима. В принципе, его можно понять – меня с таким голосом мама родная не узнала бы. Я говорю: «Клянусь тебе, это я, просто голос пропал. Спаси меня!» Дима поднял на уши всех своих знакомых, за пять минут нашел мне ранним утром в чужом городе отличного врача, пожелал удачи и сказал: «В следующий раз, если что, не стесняйся, звони. Сам не раз бывал в таких ситуациях, знаю, каково это». В общем, голос мне тогда вернули. Спасибо Диме и сообразительным ребятам из моей любимой «Гала-рекордз».

К тому времени контракт с «Галой» у меня заканчивался, и, хотя я прекрасно понимала, как много они для меня сделали, пришло четкое осознание – продлевать контракт не буду. Пора учиться жить самостоятельно. Да и времена сильно изменились. Той команды, с который мы начинали дело, с которой дневали и ночевали в офисе, придумывали план по завоеванию мира, уже не осталось. Вместо старых боевых друзей пришли новые люди – тоже хорошие, но они уже не готовы были по три часа сторожить чужие двери и с пеной у рта доказывать всем и каждому, что Максим – самая лучшая певица. Они уже не так сильно болели за общее дело, и это объяснимо: бренд Максим не был их собственным детищем. А в нашем деле так: если ты не фанат того, что делаешь, у тебя ничего не выйдет. Да и мне хотелось двигаться куда-то в другую сторону. В какую – я тогда еще не придумала.

Саша росла и радовала меня все больше. Она стала постоянным источником вдохновения и позитивных эмоций. И размышлений – о себе, о жизни, о том, что такое быть хорошей матерью, и о том, как надо и как не надо воспитывать детей. Когда она родилась, я была полна энтузиазма, начиталась книжек по воспитанию младенцев (благо, мама у меня педагог и у нее полно всяческих пособий, рассказывающих о том, как вырастить правильного ребенка). Сейчас я уже понимаю, что все это бесполезно. Все мы, мамы, хотим, чтобы наш ребенок получился по образу и подобию нашему, а мы могли бы управлять им по своему желанию. Разумеется, из лучших побуждений, чтобы сделать его мир лучше, уберечь от ошибок. Но как бы мы ни старались переделать его на свой лад и подогнать под свои стандарты, это невозможно. Ребенок уже рождается личностью. И эта личность абсолютно новая, другая, не похожая на нас, со своим взглядом на жизнь. И надо просто за ней наблюдать, где-то подстраиваться под ее интересы, где-то корректировать их, что-то пытаться регулировать. Но вмешиваться и переделывать бесполезно.

Ребенок уже рождается личностью. И эта личность абсолютно новая, другая, не похожая на нас, со своим взглядом на жизнь.