Это же я…

Вопрос общения моей дочки с ее папой, поначалу стоявший очень остро, постепенно сошел на нет. Он приезжал в гости все реже и реже, очевидно, понимая, что мы с Сашей без него справляемся и финансово, и эмоционально – и чем дальше, тем успешнее, и постепенно, видимо, терял к нам интерес. К четырем годам у дочери оставались уже очень размытые воспоминания о папе. Мне было больно это наблюдать, я пыталась растормошить Лешу, говорила: «Приезжай, дочь скучает!» А он тут же выдвигал гору условий: если я приеду, то ты мне должна будешь то-то и то-то. Я пожимала плечами – мне казалось, такая постановка вопроса не совсем правильна. И постепенно агитировать за их общение я перестала, убежденная, что папу нельзя тащить к дочери на аркане – ничего хорошего из таких визитов не получится. Но тем не менее продолжала говорить Саше о папе только хорошее, надеясь на то, что когда-нибудь он сам захочет с ней общаться. Поначалу объясняла его отсутствие тем, что папа на работе, но спустя какое-то время увидела: девочка теперь боится отпускать на работу и меня. Потому что работа – это такое странное место, откуда, возможно, и не возвращаются – вон, папы-то нет. Тогда я решила поменять тактику и объяснила ей, что наш папа очень нас любит, но он молодой и веселый, у него много дел, и с нами он пока быть не может. На том и порешили. И вопросы общения с папой в нашем доме подниматься перестали, мы вполне гармонично существовали вдвоем.

Несмотря на то что с дочкой забот хватало, я все равно чувствовала в душе какую-то пустоту. Было у меня там одно вакантное место, и я понимала, что занять его может только какое-нибудь домашнее животное. И мы с Сашей отправились выбирать себе кота. Поскольку меня всегда привлекали серьезные звери, а не всякие там «пробники» собачек и кошечек, решила, что кот будет максимально внушительных размеров, и на эту роль лучше всего подходит мейнкун. Приехав в питомник, я сразу поняла, который из котят мой. Он был единственным в своем роде. Все котята, его сородичи, носились, резвились, бегали, кусали друг друга и играли с какими-то перышками и мячиками, в общем, жили полной жизнью, а этот просто сидел поодаль без движения и наблюдал за ними, даже не поворачивая головы, одними глазами. И на морде у него читалось: «Господи, ну что же вы творите-то?! Как можно быть такими несерьезными? Займитесь хоть чем-нибудь полезным». Сам он при этом был таким же котенком, как и остальные, ему не было еще и двух месяцев, но взгляд уже переполняли достоинство и мудрость, как у пожилого кота. В первый момент я подумала: «Может, этот котенок просто неважно себя чувствует и поэтому ни с кем не играет?» Взяла его на руки, поднесла к лицу, чтобы получше рассмотреть, а он томно взглянул на меня, и если бы мог говорить, то сказал бы: «И что дальше? Что ты хочешь тут увидеть? Верни меня на место!» Я поняла: это мой кот. То, что мне нужно. Имя мы ему, недолго думая, выбрали самое что ни на есть оригинальное. Назвали его Кот. Да, вот так вот – Кот с большой буквы. И свое имя он полностью оправдал. Как оказался в детстве совершеннейшим инопланетянином, большим оригиналом даже среди кошек, так им и остается по сей день. Котенком в полном понимании этого слова Кот никогда не был. Даже в какие-то там несерьезные два месяца выглядел вполне сформировавшимся, упитанным крупным котом. И только опытные кошководы – фелинологи – понимали, что перед ними дитя: у него были непомерно огромные уши и лапы. Ну и общая растерянность, сквозившая и во взгляде, и в движениях, потому что привыкнуть к новой квартире животным непросто. А уж если речь идет о доме, в котором полноправный хозяин маленький ребенок, – это и вовсе огромный стресс.