Это злая разумная опухоль

Она имеет отношение к исследованию, проведенному в Йеле в 2013 году Дэном Кэханом и его соавторами;[79] исследованию, к которому у меня как раз завалялись иллюстративные слайды, потому что я упоминал о нем в своем недавнем выступлении в Конкордии. Кэхан и др. демонстрировали данные более чем тысяче человек – кто-то был правым, кто-то левым, кто-то разбирался в статистике, кто-то вообще не понимал математику. Иногда из этих данных следовало, что некий крем для кожи помогает вылечить сыпь; иногда из них следовало, что из-за него сыпь становится хуже. Иногда данные отчетливо показывали, что контроль за оборотом оружия снижает уровень преступности, а иногда – наоборот.

Вот в чем фокус: данные каждый раз были одни и те же. Кэхан и его группа делали лишь одно: меняли на них ярлыки.

И вот что они обнаружили: ваша способность верно интерпретировать эти данные обусловлена тем, насколько вы разбираетесь в статистике, вне зависимости от политических взглядов – но только когда вы думаете, что речь идет о сыпи и креме для кожи. Если вы думаете, что смотрите на статистику по контролю за оружием, политика неожиданно становится значимой. Если вы – разбирающийся в математике консерватор, вы с легкостью проанализируете данные, если они показывают, что контроль за оружием становится причиной роста преступности; однако, если они показывают, что контроль за оружием снижает преступность, ваша способность читать числа неожиданно падает до уровня полного невежды. Вы в состоянии интерпретировать данные верно, только если они соответствуют вашим изначально существующим убеждениям.

Умные либералы столь же глупы, как и умные консерваторы, только знак у их глупости противоположный. Покажи математически образованному левому, что контроль за оружием снижает уровень преступности, – и он проглотит это с радостью; покажи ему обратную информацию – и он продемонстрирует такие низкие результаты, что с тем же успехом мог бы и вообще не иметь представления о статистике.

Заметьте, это не тот случай, когда люди отвергают закономерность, с которой не согласны. Здесь штука более тонкая и более страшная: люди вообще не способны воспринять закономерность, если она слишком сильно угрожает их убеждениям.

Идеология губит вашу способность делать простейшие вычисления.

Подобная история встречалась вам десятки раз в десятках обличий. Не выделяться из племени выгоднее для выживания, чем мыслить независимо. Конформисты оставляют после себя больше генов, чем независимые одиночки, поэтому наши мозги развиваются так, чтобы поощрять конформизм. На самом деле, нам повезет, если рефлективный конформизм – это самый страшный наш дефект: недавние исследования в области машинного обучения в университете Карнеги – Меллона намекают, что на самом деле мы можем быть заточены под геноцид.[80]

Племя Побивает Правду. Так было всегда: более мелкая и мелочная вариация на тему недавно произошла в нашем так называемом фантастическом «сообществе».

Видит Бог, во мне нет сочувствия к нацистам. Мне трудно завтрак в себе удержать, даже когда я просто думаю о Движении чаепития. У меня есть сомнения относительно эффективности набивания морд нацистам как последовательной стратегии, однако я никогда не отвергал насилие как инструмент. Что до моей подруги, ее позиция незыблема. Ей случалось бить морду не только нацистам, но и нацисткам, и она не компрометирует свои принципы тем, что ретвитит всякую сентиментальщину про то, что «любовь – это ответ», пиши ее хоть Обама, хоть кто. По крайней мере, с ней все путем. Она знает, на какой она стороне.

А вот все остальные люди, бессвязно орущие на фейсбуке? Я просто не могу заставить себя встать в один ряд с теми, кто настолько неуязвим для когнитивного диссонанса, что, кажется, искренне не понимает, когда противоречит сам себе.

Честное слово. Так и хочется набить кому-нибудь морду.

Через жопу (журнал Nowa Fantastyka, декабрь 2011 года)

Не самый большой сюрприз для тех, кто знаком с моей прозой: я провожу кучу времени, размышляя о сознании и о том, зачем оно нужно. Я годами ковырял этот вопрос, пытаясь подобраться к «Ложной слепоте»; рассматривал и отбрасывал множество адаптивных функций в поисках того грандиозного тематического поворота, которым закончилась бы книга. Да, должен был понять мой герой, самосознание совершенно необходимо, потому что X. Беда была в том, что я не мог отыскать такой икс, который выдержал бы проверку критикой; и я слишком долго не мог понять, что «сознание вообще ни на что не годно» будет самым страшным и экзистенциально будоражащим поворотом, который только можно себе представить. Это было всего лишь допущение, введенное для сюжетных целей. Я не ожидал, что кто-то воспримет его всерьез. Я же не эксперт; я думал, что сознание выполняет какую-то необходимую функцию, совершенно очевидную для всех, кто, в отличие от меня, знает, о чем говорит.