Это злая разумная опухоль

Нанесите на холст природы в равном соотношении невежество, распознавание образов и приписывание намерений: ангелы и демоны, словно выкидыши бизнес-школы Спирс, прорастут за каждым камнем (точно так же, как они явились Коллинзу в его замерзшем водопаде). Однако Коллинз даже не признает, что подобная нервная проводка существует, не говоря уже о том, чтобы размышлять о ее потенциальном влиянии на человеческие суеверия. Ни разу не упоминает о работах Персингера[108] или Рамачандрана[109]. И, опять-таки, не отдает должное ребятам в митрах и с крестами – не говоря уже о «железных девах» в подвалах – и той роли, которую они могли сыграть в насаждении чувства божественного в культуре (такого, правда, божественного, которое вечно нуждается в пожертвованиях).

Итак, главный, самый твердый аргумент Коллинза в пользу существования персонифицированного Бога – который создал небо и землю и сотворил нас, и только нас, по своему образу и подобию, – состоит в том, что у всех людей есть одно чувство различения добра и зла (только это не так); что все ищут Бога (говори за себя, приятель; я-то буду счастлив, если просто отыщу приличную пинту «Рикардса»); что люди уникальны среди прочих существ, потому что альтруистичны и моральны (только это не так); и что все это нельзя объяснить иначе, нежели как Богом Авраама (только, бляха-муха, на самом деле можно).

Позвольте мне повторить: это его самый сильный аргумент.

Но не единственный. Коллинз совершает и множество других грехов, легко распознаваемых всеми, кто хотя бы мимоходом ознакомился с уловками плоскоземельцев, отрицателей глобального потепления и политтехнологов всея планеты. Утверждения, изначально сопровождавшиеся верными оговорками («Если мы примем возможность существования сверхъестественного, тогда вероятно, что…»), позже возникают снова, недоказанные, однако чудесным образом превратившиеся в неопровержимые факты (верующие правы, что «крепко держатся вечных истин Библии»). Закономерные возражения против его положений (например, что религиозные верования никак не связаны с изучением природы) отметаются безо всяких причин, за исключением той, что Коллинз находит их неудобными («это не созвучно человеческому опыту большинства людей», пишет он). В манере, свойственной всем фундаменталистам, и в духе той книги, которую он считает святой, он противоречит себе всякий раз, когда это ему удобно. В одном случае он выступает против модели Бога-как-самообмана, указывая, что продукт самообмана был бы мягким и всепрощающим, а не требовательным и осуждающим, каков есть Бог Авраама. (Странно, но возможность того, что пугающий Бог создается не для утешения, а для того, чтобы ребята в нелепых шапках могли контролировать доверчивую паству, ни разу не приходит ему в голову.) Но когда Коллинз противостоит тем, кто утверждает, будто Бог засеял небеса и землю фотонами и окаменелостями, чтобы испытать нашу веру, он решает, что немножко самообмана не повредит: «Разве кто-то захочет поклоняться Богу – великому обманщику?»

Он отрицает натуралистическую Вселенную, потому что, в конце концов, кто-то должен был запустить Большой взрыв (не мог же он начаться сам, это было бы абсурдно) – а потом меняет правила, чтобы уберечь собственную модель от тех же самых претензий (о, Бога ничто не должно было создавать, Бог сам себя запустил – и я бы тоже сам себя запустил, в полет с обрыва, если бы создал разумное существо, столь упрямо тупое, как Фрэнсис Коллинз). Он вытаскивает на свет старое доброе заявление атеизм-это-тоже-вера, потому что, в конце концов, никто не может доказать, что Бога нет: поэтому, если это ваша точка зрения, вы слепо принимаете ее на веру, так ведь? (Конечно, никто вдобавок не может доказать и то, что всемогущие сиреневые хомячки не закатывают вечеринок в Плеядах; думаю, Коллинз и в них тоже верит, иначе он был бы так же слеп, как креационисты.)

Он приводит выдранные из контекста цитаты из «Краткой истории времени» Хокинга таким образом, что рисует старого Колясочника верующим; он никак не упоминает, что Хокинг открытым текстом отрицает религиозную веру в той же книге. Он пытается внушить нам, что креационизм и концепция разумного замысла – разные вещи, и даже доходит до того, что, с его точки зрения как ученого, движение РЗ «заслуживает серьезного рассмотрения», – и явно не в курсе, что идиотов-эрзэшников поймали на том, что они прогнали свой креационистский учебник через поиск с заменой, просто заменив слово «креационизм» на «разумный замысел», дабы таким образом обойти юридический запрет на религию в преподавании естествознания.

Мне плевать, что этот мужик открыл ген, ответственный за муковисцидоз. Если эта книга – воплощение его когнитивных способностей, я вынужден задаться вопросом, с кем он переспал, чтобы встать во главе ПГЧ.