Этот демон мой!

Металл в руках Лёньки раскалился докрасна, он пытался держать его, сколько мог, но пальцы перестали подчиняться и ослабели. А жар от металлического мяча отдавался где-то в районе груди, грозя дотянуться до сердца. Сил сопротивляться боли не осталось.

Шар выпал из рук, с глухим стуком ударившись об пол, а после, как каучуковый мячик, отскочил и вернулся в руки того, кого признал новым хранителем. Протектор уже знал, что демон освободился, но с артефактом даже высший был не страшен. В его руках сосредоточена сила много большая, чем можно себе вообразить, и уж точно большая, чем обладает красноволосый.

Удар огненной стихии Аш отразил без труда, все-таки с огнем у алого ладилось всегда лучше всего. А вот росчерк молнии отразить не смог: только поймал, понимая, что позади него Сесиль. Тело покрывалось броней медленно, с неохотой, и если защищенная ладонь приняла разряд без труда, то голое пока предплечье обожгло болью, прошедшей сквозь и без того неподатливое тело. Сердце почти остановилось, но все-таки выдержало, пустившись с удвоенным ритмом, пульсируя в висках и разгоняя кровь. Демон зарычал, не столько на противника, сколько на себя, оказавшегося слишком слабым в решающий момент. И броня, видимо, испугавшись хозяина, поддалась, хлынув от кистей дальше. Аш терпеть не мог шипы, рога, наросты, сковывающие движения, замедляющие, утяжеляющие, но сейчас без них, похоже, никак. Бой затягивать не стоило, тут не до уворотов и изматывания противника скоростью, которой, кстати, у демона сейчас и не наблюдалось. Необходимо действовать быстро, иначе шансов совсем не останется, и тяжелая таранная броня – оптимальный вариант.

Волны жара, холода и опять жара накатывали одна за другой. А за ними следовали удары чистой энергии, иногда заменявшейся молниями. Три метра, между ними какие-то три метра, но Аш преодолевал их по сантиметру. Огонь, до этого не представлявшийся опасным, снимал хитиновую броню слой за слоем, холод делал шипы ломкими, и они разрушались от энергетических ударов. Запах паленого мяса, идущий от него же, отвлекал. А боли почти не было. Точнее, она была, но весь мир демона сжался до одного серебристого шара в руках человека. И человек, чувствуя, что не справляется, отступал. Один шаг Аша вперед и два шага человека назад. Но комната не бесконечна, вот только хватит ли сил дойти?

Вокруг все плавилось. То, что могло гореть – горело. Сесиль с трудом удерживала щит над собой и над отцом, но тот не спасал полностью. Отголоски ударов доносились и до нее, пусть Аш из кожи вон лез, чтобы не позволить протектору ее зацепить. И кожи этой не теле демона оставалось все меньше.

Броня отходила кусками вместе с ошметками плоти. Демон превратился в один большой ожог, который оставляли и огонь, и дикий холод, который и охотницу пробирал до кости.

Не справится. Замирис сильнее, и он правда мстит, с садистским удовольствием направляя очередной удар. Ее силенок слишком мало, чтобы помочь, а о том, чтобы снова воспользоваться их с Ашем связью, не может быть и речи. Его силы также на исходе.

Стены идут трещинами, слишком толстыми, чтобы заподозрить только штукатурку. Трескается сам бетон. Движение Сесиль скорее улавливает, слишком много всего вокруг, но жар стихает, и холод за ним не следует. А Аш срывается с места и наваливается на и без того лежащего протектора.

Леонидас сразу понял, что пахнет жареным. А потом запахло на самом деле: демон пылал, его кожа, точнее, уже мясо, раз кожи не осталось, тлело. Но он шел вперед и охотник не мог не восхищаться им. Знает, что идет на верную смерть, но не сдается.

Металлический шар за минуту в руках выпил его до дна, даже на то, чтобы встать на ноги, сил не нашлось. Наверное, потом будет плохо и отлеживаться придется долго: все-таки, подобные трюки нельзя выполнять за счет жизненной энергии. За счет жизни вообще ничего нельзя делать, каждое такое воздействие сокращает ее на несколько лет. Но тут выбирать не приходится: или пяток лет, или вообще ничего. Нетрудно догадаться, что протектор убьет их, стоит ему разделаться с демоном.

Копье формировалось нехотя, сначала какое-то неплотное, зыбкое, пришлось добавить еще энергии. В ушах зазвенело… а, нет, это чудом оставшееся стекло лопнуло. Значит, можно смело вливать себя в оружие, не боясь отключиться раньше, чем копье будет готово. Не промахнуться бы еще, а то в глазах плывет…

Попал. Леонидас по стене поднялся на ноги. Он бы сам был благодарен кому-нибудь, кто добил бы его из жалости, не пришлось бы вставать и тащиться вперед. Проверять, сдохла ли эта сволочь, или надо помочь демону его добить. Не сестру же просить, а отец, лежащий неподалеку – вся семья в сборе – сам не помощник.