Этот день Победы. Ветераны Челябгипромеза в Великой Отечественной войне

Проводив в последний путь капитана Бандуру, мы разъехались в месячный отпуск, первый законный отпуск за всю войну и после войны.

1989 г.

 ЛАПУТИН Михаил Павлович

(1922—1997 гг.)

Уроженец Смоленской области, деревня Колотовино.

В семнадцать лет — матрос Верхнеиртышского пароходства до декабря 1941 года. Призван в армию и направлен в Тамбовское училище, по окончании которого получил офицерское звание, командуя взводом минометчиков. В боях принимал участие на Брянском и 1-м Прибалтийском фронтах. Был трижды ранен. После окончания войны продолжал службу в Советской армии до 1953 года.

В 1959 году с отличием закончил институт и по путевке Челябсовнархоза направляется в распоряжение предприятия п/я 18 в г. Кыштыме. В Челябгипромезе трудовую деятельность Михаил Павлович начал инженером-конструктором электротехнического отдела и прошел путь до заместителя начальника отдела.

Проявил себя грамотным специалистом, требовательным руководителем, скромен.

М. П. Лапутин награждён орденами Отечественной войны I и II степени и восемью медалями. О том, как Михаил Павлович встретил день Победы, он пишет в своих воспоминаниях.

«Взять Кёнигсберг с ходу не удалось...»

В конце апреля 1945 года (точно не помню) Советская армия подошла к г. Кёнигсбергу. В это время ударом на Данцинг Восточная Пруссия была отрезана от Германии. Кольцо сжималось к Кёнигсбергу, и вся отрезанная группировка отходила к городу. Там сосредоточились огромные силы противника, включая власовцев и курсантов военных училищ — юнкеров.

Взять город с ходу не удалось. Город был сильно укреплен. Вокруг него были расположены форты и бункера, соединённые ходами сообщения.

Форт — это бетонированное сооружение площадью примерно в квартал, в три этажа. Два нижних под землёй, третий — наземный. Нижний этаж заполнен снарядами, второй — орудиями и танками, а третий, с бойницами, живой силой. Бункер — сооружение площадью с дом. Стены у фортов и бункеров железобетонные, толщиной около 6 м.

Перед нами оказался один форт и один бункер, соединённые ходами сообщения.

Взять форт приступом не удалось. Мы несли большие потери, а противник был фактически неуязвим. Было принято решение выкатить на прямую наводку крупнокалиберные орудия и пробить брешь в укреплении. Несколько суток вели огонь по одной точке, но пробить брешь не смогли.

Тогда было принято решение взорвать форт. Несколько десятков сапёров, двигаясь за огневым валом, тащили ящики со взрывчаткой. Ящики были уложены в образовавшуюся воронку. Произведен взрыв.

Мы бросились в атаку и ворвались в форт. Как оказалось, даже взрывом пробить брешь не удалось, но немцы лежали мёртвые, у них текла кровь из ушей, носа и рта, они были смертельно контужены ударной волной от взрыва.

Перед нами теперь лежал город немного меньше Челябинска с каменными и кирпичными четырёх- и пятиэтажными зданиями.

Противнику было предложено сдаться, но получен отказ. Тогда было решено вывести из города мирное население.

Немцы согласились. Были образованы «коридоры» для прохода. Целые сутки из города двигалась колонна женщин, детей, стариков с тележками и колясками за нашу линию фронта. Здесь нужно отметить гуманность нашей армии. Ведь проходя ранее по оккупированной территории, мы видели зверства фашистов.

Я лично видел под Витебском три котлована, заполненных скелетами детей и взрослых. Под Двинском я видел противотанковый ров 3x3 м и длиной примерно 600 м, ещё не закопанный, заполненный трупами детей, женщин, стариков. Другой овраг, заполненный трупами, был облит горючим и подожжён. На дне скопилась зола от трупов высотой выше колена. Так вели себя фашисты, а мы не смогли подвергнуть сокрушительному удару город, пока в нём были мирные жители, хотя кипели яростью, злостью и ненавистью ко всем немцам.

После эвакуации мирных граждан, поскольку власовцы и юнкера стояли насмерть, было решено смести город с лица земли. За день до атаки на город был обрушен огонь невиданной силы.