Этот день Победы. Ветераны Челябгипромеза в Великой Отечественной войне

Здесь же, в районе бывшей деревни Топорино, я впервые на фронте попал в лес, По своей неопытности обрадовался — можно ходить во весь рост, а не ползать. «Счастье» моё продолжалось ровно час, затем начался обстрел, и все мины и снаряды взрывались вверху, как только касались веток деревьев, и оттуда, сверху, посыпали осколками всех, кто не мог спрятаться в землянку. Мой сослуживец Криводуб первым пострадал при обстреле, ему всю спину засыпало осколками. Мы положили его вниз лицом на волокушку из лыж и потащили по мокрому снегу в медсанбат. К утру нас вывели из леса на поле, где под слоем снега была вода (это было в январе-феврале). Вскоре у меня очень сильно заболели ноги, и я был отправлен в госпиталь, где пробыл до 10 марта 1944 года.

10 марта вечером к госпиталю были поданы американские грузовые машины с крытым верхом, и всех выздоравливающих погрузили в машины и перевезли на передовую. Я попал в пехоту. Три дня были мы в окопах второго эшелона, а 13 марта днём стали выдвигаться на передовую.

Для того чтобы попасть на передний край, нашему отделению надо было пройти по тропе через небольшую лощину, которая, как оказалось, простреливалась снайпером. Первым побежал по тропе командир отделения — ему снайпер попал в ноги, второй был санитар. Санитар, не добегая до места, где лежал командир отделения, упал и пополз к нему делать перевязку. Следующая очередь была моя. Я побежал и вынужден был перепрыгнуть через ноги раненого. Это меня, видимо, и спасло — я слышал свист пули, но в меня она не попала. Сделав несколько скачков по тропинке, услышал сзади себя взрыв. Моментально обернувшись, я увидел в 10 см от своей левой ноги небольшую воронку, из которой вился дымок — взорвалась какая-то мина, совсем рядом с ногой, но меня не задело. Второй раз за 5 секунд избежал ранения, а может быть, и смерти.

Добравшись до передовой, расположились в окопах. Быстро темнело. Примерно в полночь сквозь сон я услышал разговор разведчиков, которые уговаривали своего товарища пойти в окоп, а он решил подремать под берёзой.

Через несколько минут около ячейки раздался взрыв, и этот солдат, который спал под берёзой, свалился в мой окоп — он был без ноги и громко стонал. Третий раз беда миновала меня. Когда разведчики забрали своего товарища, я заснул.

В 3 часа ночи нашу роту подняли и направили в разведку боем. Это значит, что мы должны имитировать наступление, чтобы немец открыл по нам огонь — все огневые точки противника засекут и нанесут на карту, чтобы при большом наступлении уничтожить их в первую очередь. Могла погибнуть наша рота? Да, но зато потом потерь будет меньше.

Мы начали наступать, передвигались короткими перебежками.

Немцы открыли по нам огонь. Справа от меня упал боец, но он шевелится — видимо, ранен; слева упал и недвижим ещё один. В этот момент раздался сильный взрыв, и я ощутил очень сильный удар по правой ноге, через секунду почувствовал — по ноге течёт кровь. В четвёртый раз избежал смерти, но был ранен. Добрался до медсанбата, где мне сделали операцию, но осколок не достали, он зашёл очень глубоко. Операцию делали в палатке, где стояли два операционных стола на одного хирурга. С этим ранением я провалялся в госпитале месяца полтора-два, после чего попал в батальон выздоравливающих, где и пробыл до 10 июня 1944 года.

Днем 10 июня неожиданно батальон построили, отобрали человек 100, погрузили на машины и увезли на ст. Гусино под Смоленском, где мы на одной запасной железнодорожной ветке в течение недели разгружали эшелоны с боеприпасами (мины, снаряды, бомбы и т. д.). Два часа давали на разгрузку эшелона, затем подавали новый эшелон, и вторая смена приступала к его разгрузке, затем снова мы, и так круглосуточно.

К вечеру вдоль всего пути набирался склад штабелей боеприпасов. Нетрудно представить, что было бы, если бы немцы сбросили на эти склады хотя бы одну бомбу! Однако к утру, за короткую летнюю ночь, всё это увозилось автомашинами на передовую.

Было ясно, что готовится большое наступление. И оно состоялось.

21 июня из нас, выздоравливающих, были созданы и отправлены в штабы дивизии группы примерно по по 10-15 человек. Как потом выяснилось, это создавались конвойные команды для ожидаемых военнопленных немцев. В одну из этих групп попал и я. Дивизия, к которой прикомандировывалась наша группа, располагалась на торфяниках и болотах вблизи поселка Осенторф в 20 км от Орши.

День 23 июня 1944 года был днём начала, как тогда его называли, «пятого Сталинского удара». Он был нанесён на участке Бобруйск-Могилев-Орша и имел цель освободить Белоруссию.

Мне пришлось быть участником этой операции, как уже говорилось, в роли конвоира военнопленных. Нашей задачей было забирать в районе переднего края пленных и конвоировать их до штаба бригады. Затем мы возвращались, догоняя ушедшие вперёд войска, и брали новую партию. Пленных было настолько много, что с каждым разом приходилось всё меньше конвоиров на группу пленных. Например, на 50 человек сначала было 4 конвоира, потом 1.