Этот мир не для нежных (СИ)

Глава 10. Этот мир для тех, кто защитил свою нежность

«Джокер – это тайна и загадка, зашифрованные в дураке. Дурак — не тот, за кого он себя выдает. Это великий мистификатор, владеющий знаниями, которые скрывают от непосвященной толпы. А толпа для него – это все остальные. Если ты доверился Джокеру, то пойдёшь по дороге, свернуть с которой не удастся. Вступил на этот путь, так будь добр, чтобы ни случилось, ты вынужден его продолжать, полагаясь не на свои знания и опыт, а на интуицию и удачу. Сфера не разворачивается над Джокером. Никогда. Им руководит то, что над сферой – божественный и непостижимым умом гений, тот, что способен создать Вселенную и разрушить ее. Это единственное значение, являющее собой исключение из правил игры, а абсолютная свобода этого становления и ее потенциал содержат в себе все существующие возможности. Я боюсь Джокера. Это единственная фигура, которую я не понимаю и боюсь. И, кажется, он сам себя ужасается».

(Г.Кречетов, деревенский самородок)

Всё оставалось ровно так, как Лив помнила. Даже карты на столе, кажется, лежали в том же порядке, когда она много дней назад в ирреальной панике выбежала из комнаты. Поручиться за это Лив, конечно, не могла, но была почти уверена. Только стол был накрыт по новой. Судя по всему, её ждали. Куртка, которая слетела её с плеч тогда же, висела на одном из стульев. И они все опять были там. Всё те же.

Лив сглотнула голодную слюну, спрятала грязные липкие руки за спину и с вызовом оглядела компанию, расположившуюся вокруг стола с привычным комфортом.

Фарс – как всегда нога на ногу, тонкие длинные пальцы-птицы небрежно, с элегантной усталостью брошены на колено. Лера холодная и спокойная, волосы забраны в высокую, немного старомодную прическу, на Лив не смотрит, что-то переставляет на столе. Но девушка чувствует даже издалека резкое раздражение. Лера ненавидит Лив.

Миня, злой, насупленный, из-под капюшона видна огромная шишка на лбу, под глазом расплывается достаточно свежий синяк. Плащ – на голое тело, там, где он распахнулся небрежно, виден обнаженный могучий торс, густо поросший жесткими кудрявыми волосами. Над шишкой топорщатся, вздымая материю капюшона, рога. Нацелены куда-то в угол – бык, он и есть бык, что с него взять? А Джокер ухмыляется за её спиной. Лив не видит, но всем своим организмом чувствует, как он самодовольно, широко и белозубо ухмыляется. Не хватает только Саввы.

Лив незаметно, но внимательно осмотрела ещё раз комнату, но его точно здесь не было. «Где же?», – подумала разочарованно. Если что и утешало, когда её вели к поселку по лесу, как беглого каторжника, так это только возможность увидеть Савву. Посмотреть в его наглые глаза, и понять: он виноват или в беде?

– Здрасте, – наконец буркнула Лив. – Давно не виделись.

Она подошла к столу, подцепила какой-то бутерброд и жадно откусила от него. Бутерброд оказался с нежной ветчиной на тонкой прослойке из сливочного масла, и Лив так сосредоточилась на этом удовольствии, что не обращала внимания на вставшую колом тишину в комнате. Чего теперь терять? Только самоуважение. А, плевать! По крайней мере, она доест этот бутер, а потом, если успеет, ещё один.

– Вкусно? – спросил Фарс, когда Лив потянулась за следующим.

– Угу, – рот опять был набит булкой, на этот раз со сладковатый, мягким сыром. Да и говорить, в общем, Оливия была не так, чтобы уж очень намерена.

– Ещё? – поинтересовался Император не без доли сарказма в голосе.

Лив проглотила и прислушалась к своим ощущениям.

– Пожалуй, я выпью чая. Нет, сначала мне нужно в туалет, а потом я с удовольствием выпью горячего, сладкого чая.

Она со значением посмотрела на Леру, та под её взглядом непроизвольно схватила заварник. Лив благосклонно кивнула и развернулась к выходу. Увидев решимость в глазах Джокера, приказным тоном остановила его:

– Что?! И в туалет со мной пойдешь? Куда я отсюда денусь?