Этот мир не для нежных (СИ)

Самое страшное в этом было то, что он впервые назвал её по имени.

– Ха, – грубо произнёс не очень культурный Миня. – Отшельник получил то, что долго искал. И отвалил… Всё честно, Мытарь!

Лив укоризненно посмотрела на изобретателя, старательно делающего вид, что он тут не при чём:

– Значит... Значит, вы с ними заодно? Эх, Геннадий Леонтьевич...

Изобретателя тут словно подбросила какая-то неведомая, но очень гневная и энергичная сила. Он всё-таки рассердился от этих её тихих укоризненных слов, забегал вокруг Лив кругами и стал кричать, плюясь в разные стороны:

– А что я?! Почему это я?! Не с ними, не с ними, вот неожиданность какая. Я же говорил тебе, глупая птица, что брезгаю..... Да, брезгаю я. И тебя, кто вытаскивал, а? Кто тебя отовсюду вытаскивал?

Лив просто не выдержала подобной наглости и тоже стала кричать ему то в спину, то в лицо, в зависимости от того, в какую сторону он пробегал мимо неё:

– Так вы же... Вы сами меня! Сначала то туда, то сюда запихивали, а потом вытаскивали! Я вам вот что скажу, гениальный вы наш, вот так вот ещё хуже! Хуже! Они…

Лив махнула рукой на скучковавшуюся компанию, где все, как один, держали непроницаемые лица:

– Они хоть не скрывают своих намерений, а вы сразу другом притворились. Я же поверила вам, Геннадий Леонтьевич! Нет, ещё хуже, я вам доверилась.

– А ты думаешь, что в том, что касается сферы, есть что-нибудь однозначное? – Крючковатый указательный палец изобретателя нацелился прямо в правый глаз Лив, и она непроизвольно и очень часто начала моргать. Поэтому, замешкавшись, упустила момент, и Геннадий Леонтьевич тут же перехватил инициативу:

– Ты думаешь, наверное, своей маленькой птичьей башкой, что там все по полочкам разложено? Вот тебе – добро, вот тебе – зло? Этот тебе враг, а другой совсем напротив – друг сердешный? Выкуси, птица!

Указующий перст свернулся в красноречивый кукиш.

– Нет такого, нет. Сфера на две стороны выворачивается. И если для неё это нужно, для важного, для всех, ты уже и потерпеть не можешь? Есть интересы сферы, и если так надо, то, значит, надо!

Пока они с Геннадием Леонтьевичем кричали друг на друга, безличное выражение на лице Фарса становилось все довольнее и умиротвореннее. Поймав момент, когда и Лив, и изобретатель на мгновение оба умолкли, чтобы набрать воздух для новых гневных высказываний, Император вежливо кашлянул и весомо произнёс:

– Деточка, я тебе, считай, весь мир предлагаю. В обмен на маленькую услугу. Стань гогоном, сломайся и войди в колоду. Это больно, да, но мы все через это прошли, и, как видишь, живём себе.

Он показал на накрытый стол:

– И даже с удовольствием.

Лив повернулась к нему:

– Гогоны? Что это? Какого чёрта? Идите вы...

Девушка замялась, не понимая, в какое страшное место ей послать всю эту компанию так, чтобы уж от всей души.

– Идите вы в свою сферу! – Наконец выдохнула она. – Я вынуждена отклонить ваше предложение.

Лив постаралась вложить в последнюю фразу весь сарказм, на который была способна. С одной стороны она понимала, что, наверное, лучше не злить Фарса и его старших, а с другой, её уже несло, и она не могла отказать себе в удовольствии. Она резко дёрнула молнию вверх на своей командировочной куртке, демонстрируя решимость побыстрее убраться отсюда. Хоть куда-нибудь.

– Нет! – уже окончательно крикнула Лив. – На черта мне тупо подставлять кого-то, из года в год играя в какую-то допотопную игру с непонятными правилами? Я люблю время, люблю цифры, люблю порядок.

– Да, ладно, ладно, – Фарс сделал знак рукой, показывая, что время дебатов и прений истекло. – Не хочешь, не нужно. Кто тебя заставляет?

Лив замерла от такой наглой лжи.

– Что значит, кто? Я сама, что ли по своей воле в ваши забавы впуталась?

– Ой, сама! – Джокер рассмеялся, нацелившись на неё карандашом, который он все ещё держал в руке, и Лив вздрогнула от его дружелюбного смеха. – Кто же тебя заставлял-то?

Он блеснул белоснежными зубами ещё раз, тряхнул головой, чтобы задорно зазвенел бубенчик на колпаке и пояснил:

– В игру вступает тот, кому чего-то в обычной жизни не хватает.

– Да мне…

Девушка неожиданно растерялась. Как так? Неужели ей чего-то не хватало?

– У меня все было....

– В общем, – вмешался Фарс, – насильно мило не будешь. Теперь тебе дорога – в птицы.

Лив вскрикнула. Она вспомнила упавшего с неба старика.

– А что ты хотела? Либо – в гогоны, либо – в птицы. Другого в этом мире не дано…

Поднялся, перекатывая набухшие мышцы обнажённого торса минотавр, прохрипел:

– Всё, император, пора кончать этот балаган. Меня уже достало.

Фарс устало кивнул:

– Вычеркни её, Миня. Жалко, но что поделаешь?

Минотавр двинулся на Лив.

***