Этот охотник из Лисьих Лапок

– Да, госпожа Ма Джиао-Джу. – Дрогнувшим голосом отозвалась та.

– Прошу следовать за мной. И, пожалуйста, не отходите от меня далеко.

– Да…

– Госпожа Шу Шан… – Позвал уже я. В ответ – шмыганье носом и слезы в глазах. – Прошу позаботиться о Маре Бейфанг, как было обещано… этим. – И снова показал носком сапога.

Шу Шан молча кивнула, давясь слезами.

* * *

В этом мире Лю Гиафо вырос в обнимку с луком…

Так же, как в другом мире я вырос, окруженный машинами, телевизорами и компьютерами. Некоторые вещи очевидны как для Лю Гиафо, так и для меня. Целевая тренировочная стрельба по неподвижной мишени и соблюдение той самой пресловутой техники безопасности во время ее выполнения – из них. Из таких вещей. Очевидных.

Когда ты новичок и изо дня в день лупишь по одной «скушной» точке на мешке-мишени или на скатке из тростника, трудно удержаться от того, чтобы не вмазать стрелой во что-нибудь сравнительно небольшое и мягкое (стрелы свои ты все эти дни достаешь потом из мишени сам, своими ручками). А если это «небольшое и мягкое» – еще и живое, двигающееся – то крайне трудно удержаться от соблазна. Сильно подозреваю, что та же ситуация и с огнестрельным оружием – не буду утверждать, не пробовал. Огнестрела я тут не встречал. И ни от матери, ни от отца о таком не слышал.

Оттого и гибнут сотнями птички, кошечки и собачки, на свою беду залетевшие или забредшие на стрельбища и в тиры. Оттого и не ставят мишени там, где может пройти человек. Не из-за того, что стрелок может промахнуться мимо мишени, а из-за того, что сделает это специально, отметив вошедшим в тренировочный транс мозгом появившуюся новую привлекательную цель – компактную, объемную и мягкую… из которой потом нетрудно будет выдернуть стрелу. Мозг – странная штука.

Спасает окрик инструктора, тренера, наставника. Или страх наказания за убийство – кошка и собачка могут быть чьими-то домашними. А уж за ранение или, упаси предки, убийство человека – мало не покажется даже высокородному – каждый человек в этом мире «ходит» под кем-то.

Но если ты ничего и никого не боишься, то ли осознанно, то ли неосознанно уповая на свои способности (во владении Ци, в социальном положении, в физической силе, да даже в удачу свою истово веришь) – то от выстрела по движущемуся объекту, внезапно появившемуся возле неподвижной мишени, удержаться почти нереально.

Ливей не боялся. Оттого и поплатился.

* * *

Хруст веток затих в отдалении. Голосов не было – люди ушли молча, стараясь не оглядываться на смертника. Даже девочки. Все.

Через десять минут, побив все рекорды и нормативы, лагерь снялся с места и убыл.

Я посмотрел на тушу медведя. Ливей прав – небольшой медведь. Почти медвежонок. Размером – едва-едва больше очень крупной собаки.

– Ну? Ты долго еще будешь так валяться? Земля, между прочим, уже холодная.

Один карий глаз открылся, а зверь заскулил, засучив лапами:

– Вот не надо тут изображать. – Поморщился я. – Ты спутал меня с этими дилетантами, которые дичь только на столе в запеченном состоянии видели. А я, на минуточку, охотник! И прекрасно вижу, что стрела вошла, не задев ни одного важного органа…

Косолапый недовольно фыркнул и попытался подняться. Взрыкнул и завалился обратно. Коротко проскулил, теперь уже по-настоящему. Я присел на корточки и внимательно осмотрел место попадания стрелы:

– М-да… Ну, давай вытаскивать эту хрень. А то так и проходишь со стрелой в жопе… Твои медведицы будут в восторге от такого пирсинга.

На меня посмотрели… возмущенно.

Я достал из-за пояса тонкую полоску лезвия. А что? Это ж не оружие, верно? Мяско там порезать, хлебушек покрошить, побриться опять-таки… ну, лет через пять-шесть. Если доживу.

Мишка покосился на лезвие и попытался освоить перемещение ползком на брюхе. Но был пойман за шкирку.

– Стой, болезный! Это не для тебя лезвие… Ну, не для того, что ты подумал. Надо бинты подготовить и шерсть вокруг раны сбрить.

Зверь облегченно выдохнул и застыл на месте.

Из набедренного подсумка достал несколько пузырьков. Кровеостанавливающее, обеззараживающее, обезболивающее. Поделия местных алхимиков. И вполне действенные средства, между прочим – посерьезнее некоторых аптечных из того мира будут, неоднократно проверял на себе. Подействуют ли на медведя или нет – не знаю, но лучше с ними, чем без них. Потому что, если мишка загнется от болевого шока, потери крови или сепсиса – вот тогда персональный ангел хранитель, присматривающий за этим Лю Фаном, точно отойдет в сторону, покрутив пальцем у виска. А я и ста метров по лесу не пройду. И не важно будет: с оружием, без.

– Тебя-то за что на эту адову работенку подрядили, парень? – Я осторожно очищал место вокруг торчащей стрелы. – Косякнул? Главную медведицу за ляжку цапнул на глазах главного медведя?

Медвежонок, скосив глаз и рассматривая, что я там делаю, фыркнул.

– Ну, тогда не знаю, как надо втухнуть, чтобы тебя заставили вот так рисковать, подставляясь под стрелу этой «имбы»… Тебя ж могло и насквозь прошить – истек бы кровью, пока тут все руками размахивали…

Зверь в ответ едва заметно засветился красноватым светом…