Этот счастливый токсичный мир

– Вы правы, – мягко прервал меня Орланд. – Говорящие считают, что мы обязаны своим благополучием богам. И что в конце жизни все люди должны отдавать рацию свой рассудок и память. Но, на мой взгляд, человечество давно расплатилось с Рацием. А вы как думаете, Финард? Я считаю, что нам пора идти вперед. Гедон завещал нам превратить этот мир в утопию. Но утопия не настанет до тех пор, пока существуют деменция, ранняя смертность и мутации. Говорящие застряли в прошлом, и я не намерен вести с ними споры, вот почему проект засекречен и находится на Аморановых островах. И поэтому вы только что подписали документ о неразглашении.

Я кивнул, не в силах произнести ни слова от волнения.

Орланд подвинул мне третий листок.

– К сожалению, я не могу дать вам много времени на раздумья, Финард. Ваш поезд на Аморановы острова отправляется через два часа. Я прошу вас принять решение сейчас.

Но это решение мне не нужно было принимать. Я давно его принял.

Финард. Интермедия

Когда я выхожу из лаборатории, в коридоре от моих шагов включается свет. Оказывается, тетя неплотно прикрыла входную дверь, и она распахнулась от сильного ветра. Я подхожу к порогу и тихо шепчу:

– Какая буря…

Дождь идет под наклоном и не задевает меня, но весь сад в его плену. Гортензии тяжело качают мокрыми шарами цветов. С яблони вода льется на скамейку у входа, и совсем не видно неба. Мне хочется бежать туда, в темноту, и носиться прямо под дождем, пока не вымокну до нитки. Разбивать ногами лужи, стоя по колено в воде. Визжать и смеяться. Мне хочется куда-то деть свое счастье. Я не привык к нему, оно слишком большое и распирает меня изнутри. Но если я побегу в сад, под дождь – наверняка заболею, и папа будет переживать. Даже не знаю, от чего больше. От того, что я простыл, или от того, что занимался чем-то настолько глупым.

Игрушка приятно пружинит под рукой, и моя невыплеснутая радость достается ей. Я закрываю дверь и решаю назвать слона Бу – от слова буря. Потому что он ворвался в наш дом, как маленькая буря. А принесла его большая, зеленая и шуршащая – моя тетя.

Мы с Бу идем на кухню, где я объясняю ему, почему авокадо на ужин гораздо полезнее, чем шоколадный рулет. Папа говорит, что сладкое сокращает жизнь: помогает развиваться болезням и старит организм, поддерживая всякие воспаления. Но Бу косит на рулет левым глазом, и я сразу понимаю – он его очень хочет.

– Ну, хорошо, – говорю я, озираясь по сторонам. – Но только сегодня, ладно? Раз вы мой гость, я не могу вас не угостить. Хотя вообще-то слонам авокадо больше подходит.

Я отрезаю кусок рулета, с удовольствием насчитывая в нем целых шесть колечек, а не пять, как в прошлом году. Остатки сразу выбрасываю, а то папа расстроится. Наливаю молока в стакан и нажимаю кнопку на ручке, чтобы оно согрелось за то время, пока я поднимусь наверх. Так, со слоном под мышкой и подносом в руках, я иду в свою спальню на втором этаже.

– Не уверен, чем вас развлечь, – говорю я Бу, усадив его на кровать и подставив табурет к книжному шкафу. – У меня тут в основном учебники, но вам, наверное, такое неинтересно? Может, хотите почитать комиксы? Мне тетя подарила несколько штук.

Кстати, правильно ли говорить со слоном на «вы»? Вроде, мы еще плохо друг друга знаем, только познакомились. Но, с другой стороны, я его уже обнимал, а так делают только родственники или близкие друзья. Немного помедлив, я решаю, что мы все-таки друзья, но говорить пока будем на «вы», чтобы не смущаться. Бу не против. Ни на счет дружбы, ни на счет комиксов.

Мы залезаем на кровать, и я рассказываю ему, как Галаксель борется со злодеем Хассом, который хочет убить всех людей на свете, чтобы остаться тут править одному. По-моему, у него деменция, и Бу со мной согласен. Мы хохочем над глупыми репликами Хасса и как-то незаметно слопываем весь рулет. Молоко уже почти горячее, потому что я забыл выключить кнопку подогрева. Я выпиваю его и оглядываюсь по сторонам, раздумывая, куда бы спрятать Бу. Папа расстроится, если увидит, что я с ним сплю, как маленький. Да и вообще, не стоит держать его на виду. Пожалуй, лучшее место – шкаф. Я устраиваю постель из стопки полотенец и банного халата и укладываю туда слона, а сам забираюсь в кровать и выключаю свет.

Но через минуту мне становится не по себе. А вдруг у Бу боязнь темноты? Или ему страшно оставаться одному? Или ему не нравятся замкнутые пространства?

Я включаю фонарик, открываю шкаф и свечу на слона. Он смотрит одним глазом в потолок, а другим – на меня и выглядит при этом очень одиноко. Я стаскиваю с кровати одеяло, сдвигаю вешалки в шкафу и забираюсь внутрь. Я часто так делаю, когда мне грустно или страшно. В шкафу спокойно и уютно, мне тут нравится. Главное, чтобы папа не увидел, а то сразу поведет меня к психологу. Ночью я тут никогда не бываю – боюсь случайно заснуть. Только сегодня сделаю исключение, чтобы Бу привык и понял, что в шкафу совсем не страшно.