Этот счастливый токсичный мир

Глава 9 Максий. Аморальное поведение

Отделенный мир, Западный Гедон, г. Тизой,

11 кления 1025 г. эры гедонизма

Бумажку с адресом добряка, который вызвался меня приютить, я бросил в урну возле ратуши. Я очень ценил заботу правительства, но кто сказал, что гедоскету нужно жилье? Ваш покорный слуга уже десять лет как отказался от квартиры и в холодное время года ночевал в кладовке Тонка-пина, нашего дворника. Он там хранил свои метлы и ведра, и мы прекрасно уживались.

Поэтому вместо указанной ночлежки я пошлепал в Квартал неудачников, дабы сперва побриться, а потом поагитировать народ. В последний раз брился я пять дней назад, и отросшая щетина меня здорово раздражала, потому что от волос я тоже отказался. Не то чтобы они мне сильно мешали. Просто я как гедоскет стремился избавиться от всего лишнего, а мне приходилось носить полотенце на бедрах, чтобы сохранять какие-то приличия, и это делало мой образ в собственных глазах слегка незавершенным. Вот я и решил в качестве эдакой компенсации сбривать волосы, брови, усы и бороду.

До Квартала неудачников я доехал на городской электричке, с интересом разглядывая город с высоты. В Тизое эстакады были не как наши, атлавские. Тут они доходили местами до двадцати метров, так что мне хорошо было видно этот забавный круглый город. В самом его центре, где мы встретились с Орландом Эвкали, находились старинные здания из желтого, белого и красноватого кирпича. Улочки там были узенькие, мощенные булыжником, отшлифованным до такой степени, чтобы ни один женский каблучок не застрял в щели между стыками, но при том вовсе не скользким. Я в этом убедился лично, пока шлепал босыми ногами за поливомоечной машиной. Камни оказались приятными, шероховатыми и, если приглядеться, все разных оттенков. Но никто этого, конечно же, не замечал. Какое им дело до камней, когда вокруг столько ресторанов, магазинов и всяческих увеселительных заведений?

Дальше от центра, между ровнехонькими линиями главных проспектов с эстакадами, что расходились от площади, как лучи от солнца, начинался хаос разнообразных застроек. Уровни тут не имели четкого разделения, и можно было с ума сойти от путаницы.

Я по своей дремучести сперва думал, что каждое кольцо вокруг центра – отдельный район. И что чем дальше от площади, тем хуже застройки. Но не тут-то было! С высоты я увидел, что самые роскошные строения: частные дома и огромные небоскребы – находились как раз-таки на окраине Тизоя. И даже за пределами этой самой окраины, поскольку город уже давно разросся за границы кратера, оставленного древним метеоритом. Он был эдакой амебой, выползшей из своей ямы то тут, то там. Где-то сильнее выдвинув щупальце, а где-то почти прижав его к краю. Дорожным строителям, должно быть, пришлось попотеть, чтобы сделать стены воронки такими пологими и проложить по ним удобные дороги наверх, к этим особнякам и высоткам. Там, наверное, находился десятый район.

В середине же котлован изображал из себя чашку осеннего салата[20] – все уровни в нем были перемешаны. Это я понял по дорожным указателям и по движению электричек, а еще по схемам на станциях. Кое-где действительно можно было проехать по кольцевой в пределах одного уровня, но даже там они наползали друг на друга. На одной и той же улице стояли дома получше, отмеченные, скажем, цифрой семь, и дома похуже, отмеченные шестеркой.

Найти в этом лабиринте Квартал неудачников оказалось не так-то просто. Он занимал целый сектор ближе к середине города – гораздо больше, чем я мог себе представить. Этот квартал только назывался кварталом, а на самом деле это был полноценный район, охваченный с четырех сторон магистральными дорогами – двумя кольцевыми и двумя радиальными.

Я узнал его по типовым четырехэтажкам, узким внутренним улочкам, предназначенным только для пешеходов, и – самое главное – по отсутствию поблизости станций электропоездов. Люди на нулевом уровне имели только самые примитивные средства передвижения – старенькие самокаты и велосипеды без аккумуляторов, которые чаще всего находили на барахолках.

Когда я спускался с эскалатора и шел в Квартал неудачников, то был уверен, что привлеку не меньше внимания, чем статуя рыбака у нас в Атлаве. Во-первых, новый человек – это всегда интересно, особенно если он из другого города, а тем более из Захребетья – то бишь из той части материка, которая лежит за хребтом Путиссон. Во-вторых, мой внешний вид сам по себе тянул на аттракцион, а поскольку с развлечениями в этих местах было скудно, я ожидал, что народ немедленно соберется вокруг меня, дабы поглазеть. Тогда-то я и представлюсь им и расскажу о своей миссии. По крайней мере, такой у меня был план. И он потерпел сокрушительное поражение.